— Генеральский. Целый ящик достали.
Махно допил стаканчик, почмокал губами и снова налил.
— Так, говоришь, новости есть? — спросил он, взяв со стола бутылку и разглядывая сиреневую с серебром этикетку.
— Элементов задержали, Нестор Иванович, с Питера, путиловские. Продотрядники.
— Что? — Махно быстро поставил бутылку на стол. — Путиловцы?
— Шесть человек. Сонными взяли. Один шибко вредный, отбивался. Гуро было шею сломал… Я с ними поигрался малость. Хотел гробануть, а потом решил дождаться тебя.
— Правильно сделал. Давно я с рабочими не толковал… А где их документы?
— У меня. — Левка достал из кармана и положил перед «батькой» стопочку аккуратно сложенных бумажек.
Махно надел очки и стал молча просматривать документы.
— Ого! И карась пойма лея! — с довольным видом сказал он, проглядывая большую, в пол-листа, бумагу, в верхней части которой стояло напечатанное на машинке слово «мандат». — Это кто ж такой — Гобар? — спросил Махно.
— Тот самый, шо отбивался, — пояснил Левка. — Он, видать, главный у них. Они, сволочи, не говорят. Он и в Красной гвардии служил. Завхозом. Там есть бумажка.
— Коммунист? — Махно поверх очков кинул взгляд на Левку.
— Как же! Вот его партийный билет. — Левка, сверкнув кольцами, ткнул толстым пальцем в лежавшую среди бумажек тонкую книжечку.
— Используем, — сказал Махно, откладывая в сторону документы Гобара. — А где они сейчас?
— Я велел их во двор привести. Там с ними Гуро и Щусь с хлопцами.
— Хорошо. После обеда я ими займусь, побеседую, — сказал Махно с загадочным видом.
У Левки дрогнули ноздри. Он хорошо знал, как «батько» проводит беседы.
— Ну а еще что? — после некоторого молчания спросил Махно.
— Я хочу сказать за ту барышню, шо взяли в Глубоком. Есть такая надежда, шо она с продотряда.
— Призналась?
— Молчит. Я под нее и лампу ставил и пальцы ломал. Молчит, гадюка, только царапается. — Левка Задов, завернув рукав, показал свежую ссадину пониже локтя.
Махно снял очки и насмешливо посмотрел на него.
— Плохой ты разведчик, если у тебя люди молчат, — сказал он, усмехнувшись. — Ничего, мы заставим ее говорить. Зашейте ей кошку в живот. Только позовите меня, я приду посмотрю… Ну, все?
Левка угодливо усмехнулся, потер руки — видно, давно ждал этого вопроса. С видом заговорщика он подвинулся к Махно и, понизив голос, сказал:
— Нестор Иванович, ту коломбиночку с хутора, шо ты говорил, я расстарался.
— Ну? — Махно с довольным видом взглянул на него. — Привез?
— Здесь она… Батька не давал, топором отбивался. Пришлось его на месте пришить.
— Может, кто посторонний видел?