— Конь.
— Так… Ударил, значит. Ну, это для меня плевое дело. Факт!.. И между прочим, у тебя пустяки…
— Как сказать, товарищ доктор. Пустяки! Немного повыше — и голову бы оторвал, — сказал боец в буденовке.
— Ну и что ж! Починили бы и голову, — заговорил Кузьмич, обильно смазывая рану йодом. — Ничего это нам особенного не представляет… Не крутись, сиди спокойно. В лучшем виде приставили бы. Да что говорить, в германскую войну одному командиру полка голову оторвало — я пришивал. Так он потом бригадой командовал.
Вихров усмехнулся. Митька фыркнул в кулак.
— Нет, уж это, товарищ доктор, я извиняюсь, — сказал Харламов.
— А что? Да нет, я и не говорю, что ее навовсе оторвало, — чувствуя, что перехватил, поправился Кузьмич. — На главной жиле держалась. Вот я, значит, ее и того…
— Пришили?
— Факт.
— Да, бывает…
Во двор вбежал Крутуха.
— Товарищ командир, — сказал он, приметив Вихрова, — вас до комзска. Срочно требуют.
— А что там, не знаешь? — спросил Вихров, берясь за сапоги.
— Какие-сь бумаги со штабу прислали.
Вихров быстро оделся и вместе с Крутухой вышел на улицу.
Когда Вихров вошел в небольшой обсаженный тополями двор, куда привел его Крутуха, Иван Ильич, Леонов и йльвачев лежали на бурке в тени кустов цветущей сирени и тихо беседовали.
Солнечные лучи, пробиваясь сквозь листья, мелким золотистым узором рассыпались по затененной деревьями и кустами траве. Остальная часть двора была залита ярким светом, и только под поветью, где лениво жевали сено Мишка и рыженький конек Крутухи, стояла прохлада.
В глубине двора, у колодца с журавлем, дымил ведерный самовар с надетой на него железной трубой.
Услышав шаги, Иван Ильич поднял голову и увидел Вихрова.
— Проходи. Садись, — он показал на вкопанную в землю скамейку у круглого садового стола. — Мы сейчас кончим…
Вихров присел на скамейку и стал смотреть на Крутуху, который, сняв сапог, раздувал голенищем самовар. Вихров уже имел случай убедиться в том, что командир эскадрона любил попить чайку и возил в тачанке собственный самовар, которым Крутуха очень гордился, так как самовар был один на весь полк и даже сам Поткин в свободную минуту заходил к ним посидеть за стаканчиком чаю.
— Вихров! — позвал Ладыгин. — Иди садись ближе… Ну, рассказывай, как во взводе дела? — спросил он, когда Вихров присел подле него.
— Все как будто в порядке, Иван Ильич. Только вот Лопатину нехорошее письмо из дому прислали.
— Что такое?
— В семье у него неладно. Надо будет написать местным властям… Я напишу.
— Ты ему обещал?
— Что?
— Письмо написать,
— Обещал.
— Добре. Только смотри сделай. Мой дед говаривал так: «Лучше сделать не обещав, чем, обещав, не сделать». А я бы добавил: никогда не обещай, если не уверен, что исполнишь.