— Смотри, чтобы эта «планида» тебе боком не вышла! — сердито заметил Ушаков. Он повернулся к командиру полка: — Тебе Карпенко больше не нужен?
— Нет, может идти, — сказал Поткин, нахмурившись.
Карпенко с невеселым лицом пошел из штаба, ворча что-то о чертовых барахольщиках.
— Ну, дружок, — посветлев, обратился Поткин к Вихрову. — Ты, говорят, во взводе порядок навел. Хвалю… Командир эскадрона тобой очень доволен. Смотри только рук не опускай, раз крепко взялся… А теперь я тебя на другом деле хочу испытать. Пойдешь сегодня в разведку… Да, а кто у тебя помощником?
— Сачков.
— Знаю. Орловский?
— Так точно.
— Ну, это хорошо. Он опытный солдат… Карта у тебя есть?
— Есть, товарищ комполка.
— Давай разверни.
Вихров достал из сумки карту, развернул ее и приготовился слушать командира полка.
Поткин указал на карте задачу разъезда и пояснил, что, по его мнению, возможна встреча с бандой Махно. Потом он посоветовал Вихрову дать бойцам отдохнуть, так как им предстояло действовать ночью, и, пожелав удачи, отпустил его.
Прошло несколько дней с тех пор, как Махно послал делегацию навстречу буденновцам, а о ней не было ни слуху ни духу. Однако Махно хотя и грыз ногти, но не терял еще надежды на благоприятный исход переговоров и теперь, перейдя основными силами под Павлоград, ждал возвращения Щуся.
Все же по совету Волина, убедившего его в том, что Конная армия является реальной силой, с которой ему нужно считаться, Махно решил исподволь приступить к осуществлению своего коварного замысла: попытаться разложить Конную армию, заслав туда своих агентов.
Махно и Левка Задов сидели за столом в небольшой комнате («батько» не любил больших зданий, которые напоминали ему тюрьму) и обсуждали кандидатуры своих «молодцов», годных для этой опасной работы. Уже было отобрано десятка два человек, которые под вмдом добровольцев должны были вступить в полки Конной армии.
Махно находился сегодня в хорошем расположении духа, что бывало с ним очень редко, и с несвойственной ему ласковостью беседовал с Левкой. Собственно, хорошему настроению послужила бутылка французского коньяка и главным образом принесенная Левкой большая банка иностранных консервов. Махно долго вертел банку в руках, с трудом разобрал лишь одно слово «деликатес», попробовал и остался доволен.
— Ну что ж, хорошо, — говорил он, просматривая составленный список и большой ложкой поедая консервы. — Ребята подобрались, лучше не надо. А теперь, друг, подыщи-ка мне несколько человечков, кумекающих по хозяйственной части. Ну-ка, подумай, дружок, нет ли у тебя кого на примете.