Сашенька молча смотрела ему вслед. Она уже несколько раз слышала голос этого человека, и каждый раз ее почему-то охватывал страх. Голос Гобаренко будил в ней неясные воспоминания, связанные с чем-то очень Тяжелым. Но как, где и при каких обстоятельствах она слышала этот глуховатый, надтреснутый голос, она не могла вспомнить. Так и теперь, глядя ему вслед, она мучительно старалась что-то припомнить и не могла.
— Ты что, Саша, задумалась? — спросила Маринка.
— Так… ничего, — тихо ответила Сашенька, проводя рукой по лицу.
Неподалеку от них раздался громкий взрыв хохота, аринка приподнялась и посмотрела. Митька Лопатин, окруженный бойцами, что-то рассказывал. Там же нахохлись Вихров, Ладыгин и Ильвачев.
— Саша, пойдем к ребятам, послушаем, — предложила Маринка.
— Нет, — отказалась Сашенька, — я буду читать… Маринка с недоумением посмотрела на подругу. Это было непохоже на Сашеньку, которая все свободное время проводила вместе с бойцами и уже успела прослыть полку первой плясуньей.
— Ну как хочешь. Тогда я одна пойду, — пожав плечами, сказала Маринка, поднимаясь и привычным движением оправляя черкеску, ловко облегавшую ее тонкую, стройную фигуру.
— Товарищ Захаров!
— Чего изволите, товарищ квартирмист? — послышался в ответ бойкий старческий голос.
— Ну как погрузка? — спросил Гобаренко.
— Готово, товарищ квартирмист. Вас дожидаем.
— Хорошо. Веди обоз. Я догоню.
— Слушаюсь, товарищ квартирмист… А ну, сынки! — весело крикнул Захаров, обращаясь к ездовым. — Давай, давай, справа по одному!.. Эй, подвода! Кто там рысью погнал? Осторожней. Не тещу в гости везешь!
Обоз, груженный снарядами, медленно потянулся со станции.
Гобаренко возвратился в классный вагон. Начальник летучки, коренастый седой человек, по виду бывший матрос, с кустистыми бачками на добродушном широком лице, встретил его хитроватой улыбкой.
— Ну как, ошвартовались, товарищ начальник? — спросил он, переглянувшись с сидевшим тут же молодым красноармейцем в буденовке.
— Отправил, — сказал Гобаренко. — Где тут у вас расписаться, товарищи?
— А все-таки одиннадцать ящиков мы вам… того… передали, — добродушно усмехнулся матрос, подавая накладную. — Больно уж вы, кавалеристы, дошлый народ. На ходу подметки рвете. Не успел оглянуться — вагон пустой. Амба.
— А чего их жалеть, снаряды? — заметил Гобаренко. — На общее дело пойдут. Все для победы.
— Уж это как есть, — согласился матрос, качнув головой. — Одному делу служим. — Он поднялся и протянул Гобаренко шершавую руку. — Ну, счастливый путь, товарищ начальник! Да и нам пора концы отдавать. Вот уж и ночь на дворе… Гриша, — сказал он красноармейцу в буденовке, — шумни-ка там машинисту: полный назад.