— Я. Сидоркин..
— Ты чего тут?
— Товарища квартирмиста ищу. Не видали, ребята?
— Нет, — сказал Харламов.
Сидоркин пробормотал что-то и пошел вниз по улице. Видали героя? — заметил, усмехнувшись, Митька Лопатин.
По дороге послышался стук тяжелых колес. Из мрака медленно надвигалась какая-то темная масса.
— Батарея идет, — сказал Харламов, вытягивая шею и присматриваясь.
Теперь уже отчетливо слышалось тяжелое громыханье колес. Под светом месяца показался силуэт всадника, и чей-то молодой голос спросил:
— Какой части, товарищи?
— А вы кто? — спросил Вихров, поднимаясь и подходя к всаднику.
— Я командир батареи… Одним словом, ищем, где бы переночевать. Тут что, все занято? — спросил командир, нагибаясь с седла.
Свет месяца упал на него, и Вихров увидел совсем молодое задорное лицо с легким черным пушком на верхней губе. Новая фуражка и блестевшее снаряжение говорили о том, что это был новичок, молодой командир, не так давно выпущенный с командных курсов.
Невольно почувствовав к нему расположение, Вихров сказал, что рядом есть несколько свободных хат и что сам командир батареи, если захочет, может остановиться у него на квартире.
— Вот и прекрасно! — весело сказал командир батареи. — Одним словом, договорились. Калошка, ко мне! — высоким голосомпозвал он, повернувшись в седле и поправляя наплетши ремень. Калошкой звали бравого старшину. По тому, с каким видом он подъехал к командиру батареи и обратился к нему, Вихров сразу почувствовал, что этот уже старый человек очень уважает и любит своего командира.
— Слушаюсь, — почтительно произнес он, получив распоряжения. — Здесь и постановим, — подняв руку, он показал на полянку.
Ездовые и номера завозились у орудий, выставляя их в одну линию.
— А ну быстрей копайся! — покрикивал старшина. — Чтоб у пять минут усе было готово!
Командир батареи слез с лошади, расправил затекшие ноги и вместе с Вихровым вошел в хату.
— Молочка бы стаканчик, — сказал он, оглядываясь.
— А вон в кувшине, — показал Вихров.
Тот подошел к столу, раскрыл покрытый чистым полотенцем кувшин и, взяв кружку, налил в нее молока.
— А ведь мы с вами и не познакомились, — сказал командир батареи, улыбаясь и отпивая из кружки. — Гобар, — звякнув под столом шпорами, представился он.
Вихров назвал себя.
— Удивляетесь, что фамилия французская? — все еще улыбаясь, продолжал Гобар. — Нет, я почти чистокровный русак. Мой прадед служил у Наполеона в драгунах попал в плен под Смоленском и остался в России. Батька на Путиловском работает фрезеровщиком. Сейчас он где-то в этих местах. За хлебом от завода уехал. Одним словом, с моей фамилией произошло прямо противоположное романовской.