— Она на дежурстве в околотке.
— Что ж пустое толковать! А ну, пошли как-нибудь.
Под одобрительный гул голосов Поткин пустился по кругу.
— Ишь ты! Вот это да! — сказал Аниська.
— А ведь почти сорок раз раненный! — подхватил Харламов.
Он гикнул и пустился следом за командиром полка. Поткин, отдуваясь, вышел из круга.
— Ну вот, — встретил его Ушаков, — а говоришь… Лучше молодого танцуешь.
— Я это дело люблю.
— Не зайдем ли в штаб на минутку? — предложил Ушаков.
— Зайдем, — охотно согласился Поткин.
Они прошли площадью мимо старой, замшелой колокольни, видавшей времена Богдана Хмельницкого, и вышли на пустынную улицу.
— Знаешь что, Алексан Алексаныч, — помолчав, заговорил Ушаков. — Я все хотел поговорить с тобой относительно Гобаренко. Скажи, ты за ним ничего не замечал?
— За Гобаренко? — Поткин внимательно посмотрел на комиссара. — Да нет, ничего. А что?
— Видишь ли, какое дело. Я к нему все время приглядывался, и, понимаешь, не нравится мне его работа за последнее время. Тебе не кажется странным, что почти при каждом серьезном поручении у него что-нибудь да случается?
— А с кем не случается. У нас вот тоже случилось под Дзионьковом. На ошибках учимся. А так Гобаренко очень даже деловой и услужливый человек, — возразил Поткин.
— Да нет, ты постой! У меня, командир, дух противоречия какой-то. Я серьезно говорю. Ты заметь, что все эти случайности нездорово отражаются на боевой жизни полка. Ну, со снарядами считать не будем, тогда на него напали. Я имею в виду два последних случая — не получили муку и патроны. А я проверял — во всех полках получили, только у нас нет. Ну, чем это объяснить?
— Да-а… — протянул Поткин. — Сильно. А мне ни к чему было. А потом он, помнится, сам говорил, что еще успеет получить.
— Так вот, — продолжал Ушаков. — По-моему, это дело надо немедленно передать в особый отдел.
— Хорошо, — подумав, сказал Поткин. — Правильно говоришь. Так и сделаем…
Они вошли в штаб. Здесь их ждала телефонограмма, подтверждающая дневку на завтра.
— Ты что сейчас думаешь делать? — спросил Поткин.
— Пойду к бойцам. Есть кое-какие дела.
— А я, пожалуй, останусь — приказы посмотрю.
— Ну, ну. Бывай! — Ушаков кивнул командиру полка, вышел на улицу и, что-то обдумывая, направился на окраину села, откуда едва слышно доносились пиликающие звуки гармоники.
На улице посветлело. Молодой, словно вымытый месяц, выйдя из матовой паутины облаков, плыл над верхушками тополей.
Внезапно совсем рядом, за густыми кустами акаций, послышались голоса.
Ушаков остановился и невольно прислушался.
— Ну да, все вы так, мужики, говорите. На словах-то вы, как на гуслях, — недоверчиво говорил молодой и бойкий женский голос. — Вам бы только урвать и удрать. Знаем. Не в первый раз, ученые.