Высоко взметнулись каскады ослепительных брызг. Послышались крики и вопли тонущих.
Могучий вороной конь коренного выноса упрямо боролся с тяжелым орудием, увлекавшим его на дно быстрой реки. Раздувая широкие ноздри, сверкая вылезавшими из орбит глазами, высоко вскидывая мощные ноги, он бил по головам и спинам людей, тщетно пытаясь найти точку опоры. Но силы уже изменяли ему; словно прощаясь с солнцем, он заржал тихо жалобно. Еще миг — и вода беспощадно сомкнулась над его головой.
Над долиной неслись громкие крики. Едва последние всадники бросились в воду, давя и сшибая друг друга, как вдали показалась колонна. Над передними рядами трепетало Красное знамя. Почти одновременно слева, у перелеска, показалась другая колонна. Обе колонны широкой рысью подходили к реке.
Увидев их, генерал, командующий группой, подозвал стоявшего неподалеку командира -2-й кавалерийской дивизии и приказал контратаковать неприятеля и уничтожить его.
Кавалерийский бой разыгрался близ опушки старого соснового леса.
Бригада буденновцев развернулась у перелеска и двинулась навстречу уланам, все ускоряя аллюр. В нескольких шагах впереди строя уланов скакал на караковом гунтере сухощавый полковник. Вот он повернулся к рядам и крикнул что-то, сверкнув прямым, как свеча, палашом. Из дубовой рощи вынеслась галопом масса всадников на серых лошадях. Это был стоявший в резерве 2-й уланский полк. Уланы опустили сверкнувшие пики и с криком ринулись во фланг атаковавшей бригаде. Среди атакующих произошло замешательство. Крайние бойцы повертывали лошадей.
— Начдив! Начдив! — пронесся над рядами многоголосый восторженный крик.
Бойцы увидели, как Пархоменко, до этого наблюдавший за боем, с пригорка, быстрым движением поправил заломленную на затылок папаху, рванул из ножен кривой кавказский клинок и помчался навстречу полковнику. Рослый конь, управляемый твердой рукой, крутя куцым хвостом и не сбиваясь с ноги, легким скоком шел на начдива. Пархоменко привстал на стременах, готовясь к удару. На одно лишь мгновенье перед ним мелькнуло побледневшее, с холодными глазами, длинное лицо офицера. Потом под его рукой что-то дрогнуло, и он увидел, как конь, волоча за собой застрявшего в стремени уже мертвого всадника, ошалело мчался к опушке. Туда же повертывали и уланы, потерявшие своего командира. Далеко уйти им не пришлось. К месту боя подошел с бригадой Рябышев, любимец Пархоменко, кряжистый, как молодой дубок, смелый до отчаянности командир. С места он повел полки в контратаку, опрокинул подходившие резервы противника и преследовал их до тех пор, пока не стали шататься уставшие лошади…