— Ха-ха-ха! Вот это поддел немца! — рассмеялся Харламов. — Ну ладно, братва, давайте, верно, спать ложиться, а то скоро будет светать.
Он скинул бурку и разложил ее подле костра. Бойцы стали располагаться на отдых.
Морозов застал Поткина и Ушакова сидящими у костра над котелком кипятку. Тут же на лопухе лежал кусок сахару и ржаной сухарь.
— Чаевничаете? — сказал начдив, слезая с лошади и подходя к ним.
— Садитесь с нами, Федор Максимович, — радушно предложил Поткин. — Чай поспел. Только заварки нет.
— Пейте сами, друзья, я не хочу, — отказался Морозов.
Он подошел к костру и присел на попону.
Ушаков, хорошо изучивший Морозова, сразу почувствовал, что тот чем-то сильно озабочен. Всегда живой и веселый, начдив сидел молча, глухо покряхтывая.
— Ну как? — спросил он, повертываясь к Поткину и пристально глядя на него.
Заметив в глазах начдива знакомое тревожное выражение, Поткин понял, о чем задан вопрос.
— За сегодняшний день в полку пятьдесят восемь раненых и семнадцать убитых, — сказал он, помолчав.
— Жаль, жаль людей, — с болью в сердце заговорил Морозов, — а тем более жаль, когда несешь потери напрасно… Сегодня ночью, друзья, мы уходим из-под Львова.
— Как? Почему? — в один голос вскрикнули Поткин и Ушаков.
— Таков приказ, — пояснил Морозов. — Товарищ Ворошилов ездил на прямой провод, говорил с Кременчугом, но приказ был подтвержден. Семен Михайлович приказал в ночь сняться с позиции. На участках дивизий Приказано оставить для прикрытия отхода по одному Ирвду. Вот я и думаю, Поткин, оставить тебя. Как твое мнение?
— Мысль правильная, Федор Максимович.
— А как думает комиссар?
— Полк выполнит поставленную задачу, — твердо отрезал Ушаков.
— Я тоже такого мнения, — подтвердил Морозов, с трудом превозмогая желание крепко обнять сидевших перед ним боевых товарищей, которых, может быть, в последний раз он видел в эту минуту.
— Значит, сделаешь так, — продолжал он, обращаясь к Поткину, — немедленно занимай участок дивизии и стой здесь до последнего. Не пускай их ни шагу, по-куда не подойдут наша пехота и бригада Котовского.
— В помощь тебе даю батарею. А как подойдут — сдашь участок и мотай на Буек. Ясно?
— Ясно, товарищ начдив, — сказал Поткин, поднимаясь и прикладывая руку к фуражке…
Посматривая по сторонам, Гобар в сопровождении ординарца ехал рысью по просеке.
Начинало светать. В небе разливался розоватый отблеск восхода. Воздух свежел. Над землей поднимался влажный туман.
— Вот здесь, — сказал Гобар ординарцу, выезжая на опушку леса и показывая на стоявшую отдельно большую сосну. — Скачи на батарею и передай Калошке, чтоб живо провод давали.