В ночь Реввоенсовет отдал короткий приказ: «Всем дивизиям спешно идти к Ново-Троицкому».
К полудню 1 ноября на широком плацдарме между Ново-Троицким и Рождественским собралась вся Конная армия. Заснеженные поля почернели от конницы. Над строем мягко развевались значки и знамена.
Прозвучала команда. Блеснули клинки. Сотрясая землю, полки двинулись в бой.
Барбович бросил навстречу бронемашины, но артиллеристы расстреляли их из пушек в упор. Непрерывно бомбившая авиация не могла остановить стремительного движения Конной армии. Отчаянно сопротивляясь, белые прорывались к Чонгарскому перешейку. Двадцать тысяч пленных, все бронепоезда и более сотни орудий остались в руках конармейцев.
Перед всем фронтом стояла последняя задача — добить остатки белых, укрывшиеся за укреплениями Чокгара и Перекопа.
Спустя несколько дней 61-й полк остановился в хуторах у Сиваша близ села Ново-Михайловского. В этот день в эскадронах в первый раз после Каховки расседлали всех лошадей. Только что окончился полковой митинг. Тихо переговариваясь, бойцы вспоминали начдива и Бахтурова. Смеркалось. За Перекопом, отражаясь в клубящихся тучах, трепетало багряное зарево. Дул легкий южный ветер. Вместе с ним доносился далекий гул канонады. Со стороны юшуньских позиций в темном небе шарили белесые стрелы прожекторов.
Вихров сидел подле Ильвачева на завалинке хаты. Тут же находились Харламов, Кузьмич и Назаров.
— Да, — говорил Харламов. — Положили свои головы дорогие товарищи, начальники наши, за народное дело. Не увидели новую жизнь!..
— Эх, жаль, и мне не дожить, — проговорил Назаров, покачав головой.
— Почему? — спросил Ильвачев.
— Старый я. Петьдесят шесть минуло.
— Ну? А, смотри, какой еще молодец! До ста лет проживешь.
— Все может быть. Моему отцу сто пятый пошел. И ничего себе, живет. Мы крепкого роду, — сказал Назаров с такими уверенными нотками в голосе, что, казалось, сразу уверился дожить до ста лет.
Они помолчали.
— Что, Саша пишет тебе? — нагибаясь к Вихрову, тихо спросил Ильвачев.
— Пишет… Пишет, что получила школу под Бородином.
— Землячки, нет ли у вас закурить? — спросил из темноты чей-то голос.
— Какого полка?
— Пятнадцатой Инзенской.
— Пехота?
— Так точно. Мы из конной разведки.
— Присаживайтесь, товарищ. Закурить найдется, — сказал Ильвачев.
Всадник слез, звякнув шашкой о стремя. Теперь оказалось, что был он невелик ростом, кряжист и имел большой чуб.
— Казак? — спросил Харламов, заглядывая глазом знатока в бледное под неярким светом месяца, немолодое лицо.
— Так точно. Хоперцы. Верхне-Курмоярской станицы.