— Это кто же такие? Махновцы? — недоумевая, предположил Климов.
— Наши. Махно на Феодосию пошел, — пояснил Харламов. — Раскаялся, говорят, грехи замаливает.
Колонна остановилась. Впереди начали спешиваться. Полк располагался на привал.
— Гляди, братва, казаки! — показывал Назаров на пленных, сидевших неподалеку.
Придерживая шашку, он подошел к ним.
— Чтой-то вы, станичники, вроде на себя непохожие? — заговорил он язвительным тоном, встречая на себе хмурые взгляды. — И френчи у вас вроде не наши. И пуговицы вон со львами. И сапоги со шнурками… Всего и звания казачьего фуражка с околышем!.. Скажите, гады, за сколько Антанте поп родавались? — глухо спросил он, подступая.
— Мобилизованные мы, — мрачно ответил носатый урядник.
— Сукины дети вы! Вот кто! — вскрикнул Назаров. — Антантовы сынки! Против народа пошли, такие-разэдакие!
— Ты что, гад, смеешься? — спросил пожилой казак с давно не бритым черным лицом. — Ты не смейся, а расстреляй!
— Мы пленных не расстреливаем. А тебя всегда успеем, — сказал Назаров, оглядываясь на подошедшего Леонова.
— Стреляй! — закричал казак, поднимаясь и раздирая на груди гимнастерку. — Продали!.. Пропили нас генералы… Обманули, а сами убежали! — кричал казак. Он упал и забился. Пена выступила у него на губах.
— Оставь его! Видишь, припадочный, — сказал Леонов. — Ну его к черту!..
Назаров выругался, трясущимися руками стал свертывать папироску.
— Что это с ним? — спросил Леонов, показывая на пожилого казака, который, сидя под кустиком, беспрерывно крутил кулаком около уха.
— Контуженный он, — пояснил носатый урядник. В глубине дороги послышались, все приближаясь, крики «ура». Показались две автомашины, сопровождаемые броневиками. В передней машине сидел рядом с шофером плечистый человек. Сдвинутая на затылок папаха открывала его мягкого овала красивое лицо с большим лбом. Во второй машине ехали Ворошилов и Буденный.
— Ура-а-а!.. — кричали бойцы размахивая руками, бросая вверх шапки.
— Кто это в передней машине проехал? — спросил подслеповатый Кузьмич.
— Командующий фронтом. Товарищ Фрунзе, — отвечал Климов, глядя вслед броневикам, которые скрывались за поворотом дороги…
Спустя часа два Фрунзе, Ворошилов и Будённый вышли из автомобилей у памятника адмиралу Нахимову. Все вокруг было забито военным имуществом, снарядами, — тюками и ящиками. В стороне стояли два подорванных танка. Тут же лежал самовар с продавленным боком. Понуро ходили сотни подседланных лошадей. Около пристани стояли и сидели какие-то люди в военной форме без погон.
На горизонте чернели дымки пароходов.