Тори вдруг остановилась, свесилась с седла и пошевелила траву копьем.
– Что? – спросил Глеб. Ничего интересного на земле он не разглядел.
– Здесь паслись лошади. Трава короткая, верхушки объедены, и кое-где следы копыт. Лагерь шокатов близко.
– Ты хочешь искать его под вечер, в такой сильный дождь?
– Дождь и темнота это хорошо, – сказала девушка, подняв лицо к небу. – Люди Холмов нас не заметят.
– Но и тебе будет трудно найти лагерь.
– Увидеть становище, где много людей и коней, намного проще, чем двух всадников в степи.
С этими словами она ударила пяткой в бок серого и помчалась к холмам. Глеб ехал за ней, стараясь не потерять коня и всадника в наступающих сумерках, но кажется, то была не его забота, а Угля. Вороной держался метрах в пяти от Тори и довольно пофыркивал – в отличие от Глеба, ему нравился дождь.
К холмам они добрались уже в полной темноте. Ни звезд, ни лун в затянутом тучами небе и факел тоже не зажечь – дождь поливал с прежней силой. Однако Тори двигалась вперед уверенно, и Уголь все так же держался за ее конем. Глеб, напрягая зрение, различил слева и справа склоны холмов – очевидно, они ехали узкой долиной меж двух возвышенностей. По дну долины бежал ручей, переполненный сейчас дождевыми водами; кони вошли в него по брюхо, и кроссовки Глеба словно погрузились в теплую ванну. Затем перед ними возникло что-то более темное, чем небо – кажется, еще один холм, у которого долина раздваивалась. Тори повернула к югу, ручей остался на севере. Как она ориентировалась во мраке этого лабиринта, было загадкой.
– Куда мы едем? – спросил Глеб.
– К стану шокатов, – раздался тихий голос.
– И ты уже знаешь, где он?
– Да. – Тори остановила серого. – Слушай. Ты лекарь, значит, у тебя чуткое ухо… Слушай.
Сначала Глеб не различал ничего, кроме шелеста дождя. Потом сквозь этот монотонный гул до него стали долетать новые звуки, очень далекие и едва различимые – вроде бы человеческие голоса, скрип и топот, звон металла и другие шумы, которые производит большое скопище людей. Спустя пару минут он различал их так же отчетливо, как хрипы в легких и биение крови своих пациентов. Да, Тори была права – где-то в холмах находился лагерь с сотнями – возможно, тысячами – обитателей.
Девушка втянула носом воздух.
– Пахнет дымом и конским навозом. Поехали, Дон! В темноте мы сможем подобраться ближе.
Дождь внезапно кончился. Всадники скользили среди мокрой травы словно две тени – неслышимые, невидимые, неощутимые. В разрывах туч появилась малая луна, и Глеб разглядел, что холмы отступили, и перед ними лежит большая котловина с мерцающим в отдалении заревом. Шум становища сделался заметнее, запахи – острее, и теперь он тоже улавливал их: дым щекотал ноздри, еще пахло жареным мясом, навозом, сырыми кожами.