Тори вдруг замерла, и в следующую секунду ее конь беззвучно повалился в траву. Вслед за ним лег Уголь, вытянув шею и уткнувшись мордой в землю. Глеб распластался на его широкой спине – инстинкт подсказывал ему, что надо затаиться, не шуметь, даже не дышать. Вскоре послышался мягкий топот копыт, скрип седел и тихие голоса. Два десятка воинов проехали в отдалении, двигаясь цепочкой друг за другом; промелькнули, как призраки, и исчезли в темноте.
Серый поднялся, за ним – вороной.
– Сторожа. Объезжают лагерь, – едва слышно прошептала девушка. – Поедем к холмам и подождем до рассвета. Я хочу взглянуть на их становище.
Они не вернулись в долину, что привела их сюда – Тори выбрала путь южнее и, похоже, не ошиблась. Холмы здесь были более пологими, заросшими высокой травой, деревьями и кустами – хорошее укрытие для всадников и лошадей. Они спешились, Глеб сбросил мокрую куртку, Тори сняла свой кожаный панцирь. Затем, отыскав место посуше, устроились под защитой кустарника и стали ждать. Кони паслись неподалеку, ниже по склону.
– Почему ты выслеживаешь шокатов? – спросил Глеб.
– Я же сказала, они объявили эту землю своей. – Тори повернула лицо к зареву, стоявшему над лагерем. – Когда мы шли здесь в прошлый раз, Люди Холмов не захотели нас пропустить, и была битва. Это случилось задолго до моего рождения, и, возможно, теперь шокаты стали умнее. Но кто знает! Мы должны быть готовы к сражению, должны знать, где они и сколько их.
– Но южнее, у опушки большого леса, люди мне не встретились, – заметил Глеб. – Почему бы не пройти в той стороне, обогнув земли шокатов?
На лбу девушки пролегла морщинка.
– Тогда многие не увидят место своего рождения. Мы всегда идем одной и той же дорогой, так, как шли наши предки. Идем по Кольцу, Дон.
– Кольцо – это что такое?
– Мир. – Она простерла руки в стороны.
– Но мир шарообразен.
– Это всем известно. Но если провести по шару линию, вот так, – она стиснула кулачок и показала пальцем, – будет Кольцо.
Идущий по Кольцу когда-нибудь окажется в том месте, где родился.
– Если место рождения так дорого вашим людям, можно всегда в нем жить, – сказал Глеб. – Распахать поле, построить дом, а после – целый город.
Тори покачала головой.
– Поле, дом, город… Я понимаю, о чем ты говоришь. Но странствовать интереснее – ведь можно увидеть столько нового! Мой народ выбрал эту судьбу.
Перелетные птицы, вечные кочевники, понял Глеб. Пожалуй, не стоило рассчитывать на домашнее гнездышко с Тори в качестве хозяйки… Он осознал это с горечью. Марина была другой. Они редко говорили на такие темы, но Глеб помнил, что дом для нее – как якорь в жизни. Если он будет Связующим, переберется в Лондон или Прагу, дом в Сплите все-таки останется его жилищем. Там – Марина… Там, а не под каменной плитой на сплитском кладбище…