В то время ведьм топили в реке: если выплывет, значит — ведьма, утонет — значит не ведьма. Поэтому Агнес связали руки и бросили с моста в реку. Но палач плохо её связал и Агнес удалось избавиться от пут и выплыть. Тогда её утопили вторично, обмотав длинные волосы вокруг железного лома. После этого, несколько столетий подряд несчастных, обвинённых в колдовстве, сжигали, надёжно прикрутив цепями к столбу.
Мстя за смерть Агнесы, Альбрехт со своими рыцарями начинает войну с отцом и пленяет его, но не убивает. Герцог Эрнст уходит в монастырь, а Альбрехт принимает герцогский жезл и в 1437 году всё—таки женится на шестнадцатилетней Анне Брауншвейгской.
Такова печальная история аугсбургской девушки, осмелившейся полюбить наследника баварского престола. В Аугсбурге до сих пор существует школа для девочек и вечерняя школа профессионального обучения Агнес—Бернауэр—Шулле.
После окончания рассказа на некоторое время повисла тишина — эта романтическая история никого не оставила равнодушным. Первым нарушил молчание старичок с многочисленными орденскими планками на груди:
— Вот сейчас от коммунистической партии требуют покаяния за сталинские репрессии. А почему от церкви не требуют покаяния? Ведь она веками сжигала на кострах людей, организовывала крестовые походы, устраивала резню иноверцев. В частности, в Варфоломеевскую ночь в Париже устроили массовые убийства гугенотов, и убили тогда чуть ли не 50 тысяч человек! Сотни тысяч сгоревших на кострах, миллионы томившихся в тюрьмах, искалеченных, отверженных, лишенных имущества и доброго имени — таков общий итог деятельности церковной инквизиции. Среди ее жертв — философы и естествоиспытатели, гуманисты и просветители, противники папства и феодальных порядков. На протяжении столетий костры инквизиции пылали там, где пробивались ростки нового, передового, где торжествовал разум и возникала надежда на социальную справедливость. Церковная инквизиция творила дела похуже сталинского НКВД! Но удивительно, что от церкви никто не требует покаяния в содеянном! А от коммунистов требуют!
— Это как в анекдоте: о чём думает студент Иванов, глядя на кирпичи, — тихо сказала Настя на ухо Лене.
— А кто это? — также тихо спросила Лена.
— Это мамин дядя. Полковник в отставке, бывший политработник. Но у нас есть в запасе и демократ, поэтому они сейчас сцепятся, и можно будет спокойно идти танцевать. Это у нас такой ритуал.
Настя как в воду глядела: в атаку на коммуниста ринулся пожилой мужчина профессорского вида, и молодёжь пошла танцевать.