Но пока путь к этим открытиям лежит через белое пятно неизвестности. Ученым зачастую легче придумать новый принцип работы автомата или создать программу для большой универсальной машины, чем подражать человеческому организму.
И все-таки, когда конструкторы проектировали машину для перевода, они старались прежде всего представить себе, как мы сами осуществляем перевод. При проектировании машины для распознавания пространственных образов возникает вопрос, как эту задачу решает человеческий мозг. Когда задумывают машину самообучающуюся, самосовершенствующуюся, стараются выяснить, в чем критерии совершенства человеческого организма. И поневоле приходится задумываться над проблемами, которые просто сбивают с толку своей неразрешимостью: как человеческий организм формируется в такую законченную систему, прекрасно ориентирующуюся в окружающей среде, с такой идеальной саморегулировкой? Почему из данного зародыша вырастает именно такой организм, а не другой? Как формируются в организме его системы, органы; почему он вырастает до какого-то предела, а потом рост прекращается – организм достиг зрелости, завершенности, свойственных именно этому организму. И каков предел совершенства машины? И как узнает об этом машина, строящая другую машину?
Тут множество инженерных и философских проблем.
— К сожалению, природа держит свою кухню в тайне, — сердито признается Берг, — и мы не можем научить машину работать по такому же принципу, по какому природа заставляет действовать человека. Здесь важно найти принцип работы машины, по возможности более близкий к идеалу. Поэтому-то ученые пробуют самые различные модели кибернетических устройств, имитирующих нужные особенности психики и нервной системы человека. И, конечно, нередко ошибаются, без этого невозможно найти правильный путь.
Вот что пишет об этом известный ученый Таубе, книга которого «Вычислительные машины и здравый смысл» заинтересовала Берга настолько, что он написал предисловие к ее переводу.
«Если конструктор проектирует машину, которая должна моделировать поведение человеческого мозга, — пишет Таубе, — то он должен иметь ясное представление о поведении, которое будет моделировать, то есть самым первым требованием является требование того, чтобы каждое такое предприятие устанавливало по возможности точно и полно те виды деятельности или функции мозга, которые намереваются моделировать, имитировать или даже превзойти. К сожалению, большинство авторов теоретических и экспериментальных работ в этой области пренебрегает этим требованием и, следовательно, оказывается вовлеченным в классический порочный круг: