Четыре жизни академика Берга (Радунская) - страница 262

Я был так захвачен этими вопросами, что решил докопаться до истины, чего бы это мне ни стоило. Понадобятся годы – кладу все мне оставшиеся. Надо будет переучиваться — готов.

Я начал с того, что стал читать воспоминания, мемуары людей творческих профессий — я имею в виду художников, литераторов, ученых, обладающих способностью к большому оригинальному творчеству, то есть созиданию идей. Мне хотелось узнать секрет их деятельности, понять, как возникает искра, воспламеняющая их воображение. Сколько разнообразных «систем зажигания» я обнаружил! Эйнштейн, Бор, Шиллер, Гельмгольц, Чаплин… Какие генераторы творчества!

Вот откровение крупного математика, академика Дородницына:

«Я не поэт и не композитор, поэтому не берусь судить, как вдохновение приходит к ним. Мне понятнее сущность вдохновения в научной работе, — пишет он. — Ученого интересует какая-то проблема, он много над ней думает, постоянно накапливает связанную с ней информацию, ищет пути ее решения. Этот процесс накопления тянется долго — многие месяцы, может быть, годы. Но вот, наконец, накапливаемая информация достигает необходимой полноты, тогда становится ясным путь решения проблемы. Естественно, ученого охватывает при этом чувство радости, переходящее даже в экстаз, он забывает обо всем постороннем, полностью погружается в работу и в течение немногих дней делает то, на что раньше, казалось, безуспешно затратил годы.

Мы говорим о таком состоянии ученого — пришло вдохновение».

К Шиллеру, я читал, вдохновение приходило вместе с запахом гнилых яблок, и он всегда во время работы клал их в ящик стола. Физик Гельмгольц для обдумывания окончательных решений уходил в лес. Хемингуэй работал стоя. А Агата Кристи, говорят, пишет лежа в ванне, и особенно душераздирающие преступления приходят ей в голову, когда рядом с ней стоит ваза с яблоками, правда свежими. Вероятно, можно провести прелюбопытнейшее исследование того, как люди заставляют свой мозг стать послушным инструментом. Но что при этом происходит в голове — мы так и не знаем.

Я слушала Берга, и у меня возникали десятки вопросов.

Действительно, кто может сказать, почему Бетховен написал Лунную сонату, почему так трепетны стихи Тютчева, почему люди плачут над новеллами Пиранделло или музыкой Шопена?.. Почему именно Максвелл понял, что мир пропитан электромагнитной энергией, а Эйнштейн создал теорию относительности?.. Почему Сеченову и Павлову, а не другим физиологам, удалось выведать кое-какие из тайн человеческой психики? Как Басов, Прохоров и Таунс додумались до идеи лазеров и мазеров и почему «несчастливую» тринадцатую задачу Гильберта в течение полувека не мог осилить ни один математик, а решил Владимир Арнольд, в то время студент 4-го курса МГУ?