Тем не менее, разыскать Теодора не могли. Это могло означать, что он сбежал от тех, кому должен, во Францию. Или же не сумел сбежать, и сейчас захоронен… в неизвестном месте.
Последний день июня. Прелестный день! Солнце, цветы, небо, спокойствие… И глубокое отчаяние на сердце леди Эммы.
Прогулки по саду стали ее единственной радостью.
Закутавшись в шаль, она часами ходила по дорожкам, вдыхала запахи трав и листвы, стараясь надолго запомнить их — неизвестно, долго ли ей еще придется наслаждаться жизнью в Дербери.
Еще она постянно мерзла. От пронизывающего ее насквозь холода не спасала даже пуховая шаль, которую раньше Эмма доставала только в самые морозные зимние дни.
Этот день был солнечным. Эмма медленно бродила по саду, подставляя лицо лучам солнца, пробивавшимся сквозь листву. Когда солнечный зайчик падал на ее лицо, ей казалось, что она чувствует его запах. Воздух казался ей ласковым, а трава приветливой. Все казалось живым, исполненным покоя и любви. Возможно, дело было в том, что больше не приходили эти ужасные письма с известиями о долгах Теодора.
Эмма позволила себе помечтать, как Теодор приехал к ней в гости. Вот они идут по дорожкам. Она держит его за руку, и его живое тепло проникает в самое сердце. Он склоняется и нежно целует ее в губы. Именно нежно, не желая физической близости. Потом говорит, что у него для нее есть подарок — и прикалывает на платье луну и звезды.
Эмма остановилась и, закрыв глаза, подняла голову. На щеке ее оказался светлый блик. Она почувствовала тепло и легонько потерла щеку ладонью, представив, что это Теодор погладил ее по щеке.
Но вот уже показался дом. Блаженное ощущение тепла тут же рассеялось. Эмма поплотнее закуталась в шаль и расправила плечи, готовясь встретить очередные трудности. Тропинка выходила к задней стороне дома. Эмма зашла за угол и увидела, как к дому подъезжает незнакомый черный экипаж. Ее пробрала дрожь. Кредитор? Или дурные вести о Теодоре?
Эмма поднялась по лестнице к главному входу в дом и остановилась на верхней площадке, готовая встретить незваного посетителя, кем бы он ни был.
Из кареты вышел Теодор. Эмма не сумела удержать на лице невозмутимое выражение. Если он сюда приехал, то… Что это значит?
— Что это значит? — так и спросила она у него.
Теодор пристально посмотрел ей в глаза и учтиво поклонился.
— Миледи, добрый день.
— Добрый день? — подозрительно уставилась она на него. Для него, может и добрый: Теодор вовсе не выглядел как опустившийся и разорившийся игрок. Костюм, пусть и немодный, был вполне приличным. На лице — решительность, в глазах застыло какое-то странное выражение.