Граф подождал, пока слуги оставят их.
— Прошу прощения, что напугал тебя вчера, — произнес он бесстрастно. Джоанна тревожно посмотрела на него и кивнула.
Граф постучал пальцами по столу, раздумывая.
— Джоанна, я хочу сделать тебе один подарок, — наконец сказал он. Женщина вздрогнула и посмотрела на него с явной паникой в глазах. Граф понял, о чем она думает: она никогда не сможет расплатиться и за те подарки, что он уже ей сделал. Но этот подарок был совсем иного рода.
— Я даю тебе право делать со мной все, что тебе захочется и когда тебе захочется, — очень медленно выговорил он, глядя ей в глаза, чтобы она полностью осознала, о чем он говорит. — Везде, кроме моей спальни. Кроме того, я даю тебе право отказаться выполнять мои приказы везде, кроме, опять же, моей спальни.
Он помолчал, давая ей время осмыслить.
— Ты понимаешь?
Она неуверенно кивнула.
Он окинул ее тяжелым взглядом.
— Отлично. Но если войдешь в мою спальню, пощады не жди.
Она вновь лишь кивнула. Граф поморщился, осознав, насколько неудачно подобрал слова. Но исправляться не стал. Поднялся со своего места, бросил на прощание:
— Встретимся вечером.
Когда он вышел, Джоанна смогла наконец расслабиться. Что все это значило?
* * *
Когда она вечером вошла в его спальню, то по привычке бросила взгляд на кресло. Графа в кресле не было. Он лежал на кровати.
— Джоанна.
— Милорд? — с соответствующей почтительностью ответила она.
— Иди ко мне. Поработай как следует.
Приказ был слишком неопределенным, и выражение лица графа никак не уточняло этот приказ, поэтому Джоанна была вынуждена спросить:
— Чего вы желаете, милорд?
— Для начала разденься.
Джоанна в мгновение ока сбросила с себя легкий наряд.
— Забирайся в постель и вылижи меня как следует.
Ему показалось, что в ее глазах промелькнула признательность, но он теперь не слишком доверял тому, что видел на ее лице.
— Да, милорд.
Она оседлала его ноги, склонилась и одарила долгим поцелуем его орудие. Прошлась языком по всей длине. Граф был разочарован: он совсем не это имел в виду, и уж совсем было собрался подобрать более точные слова, но Джоанна не стала задерживаться на этой части его тела. Ее язык и губы переместились на яички, и у графа напрочь пропала охота разговаривать. Она ласкала его очень нежно и мягко, согревая и доставляя удовольствие, какого он не испытывал очень давно. Он думал, что все это, вероятно, было ей не очень приятно. Волосы, запахи… По крайней мере, большинство женщин встречало в штыки его предложения не то что поцеловать его туда, но и просто потрогать руками. Но его приказ был неопределенным и не содержал прямых указаний на то, что она сейчас делала. Она могла бы и не делать этого, если бы очень не хотела. Успокоив себя такими мыслями, граф отдался удовольствию.