Алексей молча сидел, допивая третью чашку кофе, и лишь наблюдал за работой нового знакомого. А Стас по всем правилам проводил сравнительный анализ.
— Письмо было написано в состоянии крайнего эмоционального возбуждения, — наконец резюмировал он. — Кирилл писал очень быстро — в заглавных буквах отсутствуют декоративные элементы, которые он использовал обычно. Однако, строчки не прыгают, они ровные и прямые, хотя лист не линован. Буквы крупнее, чем в других образцах, написаны с сильным нажимом — на словах «сегодня все решится» бумага чуть не прорвана. Это не почерк человека, собравшегося покончить с собой. Говорю, как психолог, изучавший эту тему. Содержание письма… Здесь сложнее. Изучай его полицейский следователь, он сделал бы вывод, что «выясненная правда» подкосила Кирилла, и он решился на самоубийство. Например, выяснил какую-то страшную правду о своей девушке…
— У него не было девушки, — Алексей как-то странно улыбнулся.
— Ну, о ком-то еще, — пожал плечами Стас. — О ком-то, кому доверял сильнее, чем лучшему другу. Вы знаете, о ком может идти речь?
— Только предполагаю. Кстати, может, перейдем на «ты»?
— Да, конечно.
— Я не знаю точно, но… у Кирилла был кто-то вроде наставника. Кир безмерно его уважал, почти преклонялся. Этот наставник был для него всем, он имел огромное влияние на Кира, вплоть до того, кто Кир несколько раз менял свои решения — действительно важные решения, от которых могла зависеть его судьба. Менял он их потому, что «учитель против».
— А давно у Кирилла появился этот… учитель?
— Давно. Мы знакомы три года, а к моменту нашей встречи он уже был.
Стас помедлил, формулируя.
— Ты уверен, что наставник не мог… довести Кирилла до такого решения?
— Скорее уж, он мог заставить Кира такое с собой сделать, — очень тихо проговорил Леша. — Ты мне не поверишь, но все же… Знаешь, были в двадцатом веке очень популярны так называемые энергеты, экстрасенсы и тому подобные «маги»? — он дождался кивка визави, и продолжил. — Вот мне кажется, что этот учитель как раз из таких. Да и Кирилл кое-что умел…
— Что именно — умел? — с нажимом спросил Стас, не отпуская взгляд собеседника.
Алексей потянулся за сигаретой, прикурил, затянулся несколько раз, нервно перебирая пальцами воздух, словно никак не мог решиться. Но Ветровский не отводил глаз, и молодому человеку ничего не оставалось делать.
— Он умел подчинять себе людей. Не гипнозом, нет — просто говорил так, что его слушали, слышали и слушались.
— В этом нет ничего мистического, это называется императивной речью. Я тоже так умею, правда, пока еще слабо.