Он понял, что ему не хочется, чтобы Джулька даже и здоровалась с Бабойкатей, словно та была заразная и зараза эта могла перекинуться на Джульку. Потому он несколько раз переступил с ноги на ногу, как бы показывая, что ему пора идти, чтобы заниматься всякими нужными и важными мужскими делами.
— А какой крупы?
— Что? — ему показалось, что Бабакатя на миг словно бы выпала из образа и, видимо, сама это почувствовала, потому что тут же поправилась, чвакнув:
— Чаво?
И еще толстенькую руку приставила к толстенькому уху, мол, недослышала, извиняйте.
— Какой крупы, спрашиваю? — устало повторил он.
— Дык для курочек, говорю. Пшена купи, или ячки, вот чего.
— Хорошо, — сказал он уже через плечо и пошел по дорожке, задевая за мокрые колоски пырея.
* * *
По сравнению с пламенеющей ветровкой рыжие Джулькины волосы были тусклыми, ржавыми, а кожа даже какой-то зеленоватой. Это потому что тут мало солнца, подумал он, небо с утра обметывало войлочными серыми тучами, которые к вечеру расступались, точно театральный занавес, открывая роскошный золотисто-багровый закат. Впрочем, когда солнца было много, Джулька тотчас обгорала, чуть ли не до пузырей.
— Ты с нами как, едешь?
— Нет, — Джулька виновато улыбнулась, — знаешь, нет. Дорога трясучая. И я хотела еще… вот убрать хотела, да. Са-арайчик убрать.
Опять устроить костер во дворе, и едкий дым от сырых тряпок, от мышиных гнезд в старых матрасах вновь будет клубиться меж яблонь.
На самом деле Чмутово — крепкое, в общем, село, было Джульке неприятным; но она стыдилась в этом признаться даже себе. В селе Чмутово жил настоящий Русский Народ, а Русский Народ хороший и страдающий. Гопники с плеерами, мотней до колен и «Балтикой» № 8 не походили на Русский Народ, а походили вот именно что на самых обычных гопников, и это сбивало Джульку с толку. Бабакатя тоже была Русский Народ, и потому требовала тонкого обхождения и бережного изучения.
Сейчас Джулька сидела на второй ступеньке крыльца; всегда садилась только на эту — почему? Тощие коленки трогательно торчали из джинсовых прорех. Мода сиротинушек. Он вздохнул, присел рядом с ней.
— Как ты думаешь, Джулька, какой хлеб выпекали при Брежневе?
— Я не знаю, — она растерялась, — а что? Плохой?
— Да нет. Нет. В том-то и дело.
А в чем, собственно, дело? В чем?
* * *
— Что за история такая с девочкой?
Ванька пожал плечами.
— Фекла, дочка Заболотных. Ее тут с МЧС искали. Шуму было…
— Заблудилась?
— Да нет, она как раз в лесу хорошо… Просто убежала и обратно ни в какую. Они, как нашли ее, сразу и увезли.
Только тут, ощутив, как расслабились мышцы, он понял, что история с Феклой, дочкой Заболотных, напугала его больше, чем он сам себе в этом признавался.