Умирать - горе, умирать горько, а дальше уже не беда - за могилой дело не станет. Родителей Петрова Младшего хоронили в зимнюю грозу. В одном большом гробу, в который положили рядом - бок к боку. Когда опускали гроб, по небу прошлось раскатисто, будто "верховный" гневался, что не уберегли, и, как закончили, тут же присыпал могильный холмик снегом - прикрыл стыдобу...
Схоронили без Младшего - был в Кампучии, о смерти узнал лишь по возвращении.
Отец Петьки считал, что мягкая веревка на шее - все равно веревка. Сам Петька считал, что веревки нет вовсе.
Их поколение уже со всей страстью веровало в Великий социальный эксперимент, и вера эта была подхвачена народами России, потому как ей невозможно было противиться - она захлестывала. Пена есть всегда, но ее и воспринимали именно как пену, а не сливки. В пятидесятые-семидесятые формировалось уже третье и четвертое поколения. Они уже значительно отличались, но не видели себя вне центральной официальной государственной идеи - "от каждого по способностям", а в неком "светлом будущем" (которое воспринимали как идею, манящую и отступающую по мере к ней приближения) - "каждому по потребностям". Впрочем, потребности были небольшие, рвачество было не в моде. Когда-то новые идеи об Общине, имеющие за собой тысячелетнюю практику дохристианского периода (частью святые, частью юродивые) всегда находившие благодатную почву в России, а необыкновенными усилиями людей, в нее поверивших, ставшие "социалистическим реализмом" не только в местах имеющих опоры, традиционно и наиболее крепко державшимися в крестьянской среде, привыкшей все трудные работы делать сообща - Миром! - воспринимавшей совесть, русскую правду, едва ли не на генном уровне, но теперь уже и везде - на шестой части суши! Но вторая половина затянувшегося столетия двадцатого базовый корень государства основательно подрезала. Россия питалась теперь вовсе другими соками, словно дерево роняющее ствол, впилось в землю своими ветвями, пытаясь через них получить необходимое... Ветви росли куда их направляли, идеи притерлись, поблекли, стали на столько привычными, что их едва замечали - "сливки" все те же, а вот пена поменяла окраску, стала более завлекательной...
--------
ВВОДНЫЕ (аналитический отдел):
"Правда", 25 мая 1945 года (по газетному отчету):
Тост Главнокомандующего И.В. Сталина 24 мая 1945 года, на приёме в Кремле в честь командующих войсками Красной Армии:
"Товарищи, разрешите мне поднять еще один, последний тост.
Я хотел бы поднять тост за здоровье нашего советского народа, и прежде всего русского народа.