На этот раз я целовал ее долго, я заметил, что она отвечает мне, мой язык скользнул между ее губ, она разжала зубы и, как предвестие всего последующего, я задвигал языком у нее во рту, туда-сюда, легко и нежно, туда-сюда, и еще раз, и еще.
— Зачем ты так делаешь, — почти простонала она, на секунду оторвавшись от моих губ.
— Потому что люблю тебя, разве тебе это не нравится? — прошептал я хрипло.
— Не знаю, я так никогда не целовалась, — простодушно ответила она.
— Лида, знаешь что? — произнес я через минуту.
— Что?
— Хочу попросить тебя об одном.
— О чем?
— Ну, если мы с тобой… То ты не позволяй другим трогать себя на переменке.
— Я и не позволяю, — лицо ее вспыхнуло.
— Вот и хорошо.
— А ты к другим тоже не клейся, — прошептала она.
— Конечно, ведь теперь у меня есть только ты.
Я по хозяйски скользнул ладонью вверх по ее ногам, я стал снова целовать ее в губы, радостно отмечая, что она совсем не сопротивляется, дикое желание неожиданно пронзило меня, мои пальцы миновали верхнюю кромку чулка, гладкую ткань тонких штанишек, еще вверх, и вот резинка, тут я ощущаю горячую кожу ее живота, мои пальцы-умнички знают свое дело, они проскальзывают под резинку и теперь вниз, но уже по глади ее раскаленного озера, вниз, о, что это за чудо, довольно густые заросли курчавых волосиков, да она уже совсем взрослая, мелькает в моем разгоряченном мозгу, ей наконец удается прервать наш поцелуй, она тесно сжимает ноги, пусти, не надо, не надо, она чуть не плачет, и я ее отпускаю.
Из коридора послышался отдаленный, быстро приближающийся шум, урок физры закончился, наш веселый народец метелил в класс. Лидка торопливо приводила себя в порядок.
— Ты хоть бы отвернулся, — прошептала она, пристегивая застежку чулка.
Когда это я успел ее расстегнуть?
— Ты ведь моя девушка, что тут такого? Давай помогу, — я протянул руку.
— Перестань, лучше пересядь к себе, хочешь, чтоб нас засмеяли?
Я еще раз чмокнул Лидку в щечку и пересел на свою парту, это в другом ряду и на две парты сзади.
В следующую минуту дверь распахнулась, в класс ввалился Ванька и прямо с порога заорал:
— Какого ты смылся, мы из-за тебя продули! — набросился он на меня.
— Колено зашиб, — ответил я.
— Колено, колено, — не мог угомониться Ванька, — продули два—три!
— Действительно, обидно, ведь выигрывали два—ноль.
Я что-то еще отвечал Ваньке, но сам украдкой посматривал на Лидку, она словно не замечала нас, знай пописывала в тетради.
С этого дня началась иная жизнь. Ничего не ведающие парни попытались было по-прежнему зажимать Лидку, но получили такой злобный отпор, что оторопели.