Но вот между золотистых стволов блеснуло раз, другой, они расступаются, и мимо меня плывет лежащее среди холмов круглое зеркало.
Деревянный пустынный причал… Несколько голубых лодок и розовых облаков, привязанных к нему…
Зеркальная карусель, чуть покачиваясь, несет мне навстречу покрытый обильной росой ореховый куст, валяющиеся на берегу плетеные сандалии (один вверх подошвой), раскинутое на песке красное платье…
Тихо скрипнув тормозами, карусель встает. Сквозь жужжанье мушиного роя слышатся шлепки по воде…
Привстав на цыпочки, осторожно выглядываю поверх кустов. С той стороны озерца, наполовину закрытого тенью, падающей от противоположного берега, плывет человек. Он выплывает на свет и переворачивается на спину; лежит на воде, раскинув руки и ноги, похожий на розовую звезду. Вот поднимает из воды сверкающую ногу, сгибает ее, выпрямляет вновь… Шлепает по воде руками… Скрывается под водой…
Играя так, человек постепенно приближается ко мне и внезапно встает из воды, закованный в обнаженное тело, выходит на берег… Это — девушка. У нее черные сросшиеся брови, светлые волосы, намокшие и оттого похожие на длинное крыло. Гибко изогнувшись, она отжимает ладонями из этого крыла воду. Затем, помотав головой, закидывает волосы за спину, ступает вперед, густая зелень скрывает ее от меня.
25
Через несколько минут, с сандалиями в руке, одергивая липнущий к ногам подол красного платья, девушка появляется неподалеку; лицо ее озарено улыбкой; что-то напевая, красавица шагает по тропинке и вдруг застывает на месте. Безмятежная окружающая тишь вздрагивает от пронзительного визга.
Вновь включается зеркальная карусель… Посверкивая на солнце, она выносит мне навстречу то одинокую ель, то бугор, перечеркнутый лежачим бревном. Мелькает мимо проросший тальником ржавый остов автобуса, и вот уже нет ничего, кроме завзятой бегуньи, словно охваченной языками огня…
Вдруг, запнувшись, преследуемая раскидывает руки, пытаясь сохранить равновесие, но спотыкается еще раз и катится по песку…
Карусель выключают.
С учащенным дыханием останавливаюсь над лежащей. Жадно гляжу, и вот облепленная мокрым песком стопа, вот родинка, темнеющая на медовой икре…
Вскочив, беглянка наступила на поврежденную ногу и, хрипло застонав, осела в песок. Ничего более прекрасного я в жизни своей не видел! Сердце у меня бешено заколотилось. Красавица отпрянула от меня с сумасшедшими глазами, крикнув:
— Оставь, оставь меня в покое! Пошел вон!!! Слышишь?!.
Поднявшись, очаровательно прихрамывая, блондиночка побрела вдоль берега прочь.