Крис круто повернулся.
— Запомните раз и навсегда: читатели имеют право знать о моей работе, не более того. И прошу вас впредь не отнимать у меня время своими вопросами. — Он схватил Корки за руку и потащил через боковую дверь в спасительную тишину пустого коридора.
— Я сожалею о случившемся. — Корки тяжело дышала — то ли от поспешного бегства из лекционного зала, то ли от близости Криса. — Берениса всегда была несколько бестактной, но сегодня она превзошла самое себя.
Крис отпустил ее руку и принялся вышагивать взад-вперед по коридору. Чувствовалось, что он кипит от бешенства. Корки вдруг подумала, что он похож на льва, запертого в клетке.
— Обычно я не уклоняюсь от вопросов журналистов. — Крис успокоился немного, остановился и прислонился к стене. — В числе прочих вещей, происходящих в мире, пресса освещает и мою работу. Но иногда репортеры заходят слишком далеко. Популярность не означает, что ты теряешь право на личную жизнь.
— Конечно нет. — Корки было трудно соединить два образа Криса: одинокого человека, горюющего в своем изысканном доме по погибшей жене, которая так много значила в его жизни, и выдающегося ученого, лекции которого во всем мире слушали затаив дыхание.
Вдруг оба почувствовали, что стоят совсем близко друг от друга и рядом никого нет.
— Спасибо, что пришла. — Крис провел пальцем по щеке Корки. — Я очень боялся, что ты не придешь. От его прикосновения Корки охватило странное чувство, словно она была озером, по глади которого, гордо выгнув шею, плыл одинокий лебедь.
— Почему же я не должна была прийти? — спросила Корки шепотом. Она стояла, также прислонившись к стене, и Крис склонился над ней, словно согнутый бурей мощный ствол дерева.
— Иногда я невольно отпугиваю людей. — Он наклонился еще ниже и легко коснулся губами ее шеи. — Но на тебя я так не действую, правда?
— Как это?
— Ты ведь не боишься меня? — Пальцы Криса коснулись ее висков, прошлись по волосам легким движением. — У тебя не возникает чувства, что я подавляю тебя, лишаю собственной воли?
— Лишаешь меня воли? — Корки поняла, что повторяет слова Криса, словно заезженная пластинка. Да, пожалуй, именно это он и делал, касаясь губами ее щеки и медленно приближаясь к губам.
— Ты не чувствуешь себя подавленной, правда? — Прежде чем Корки успела ответить, губы Криса достигли цели. Он целовал ее медленно, как бы смакуя сладость ее губ.
Затем он обнял ее, лаская плечи, спину, проводя ладонями по изгибу талии, бедрам, и вдруг прижал ее к себе изо всех сил.
Подавлял… да, да, он подавлял ее, и это было прекрасно! Даже пытаясь отстраниться, Корки почувствовала, что провоцирует его на новый взрыв страсти. Крис осыпал ее лицо и шею поцелуями.