По прошествии долгого, томительного часа предложений и сожалений, при полном отсутствии каких-либо признаков Тамблти мы решили, что подходящим вознаграждением за все это наблюдение и ожидание будет пинта пива в «Красном льве». Правда, за первой пинтой последовала вторая, которая, прибавив нам духу, убавила осторожности. Мы сняли шляпы, и вот, сидя рядом с Кейном, которому пиво придало отваги, и пытаясь уговорить его для пущей сохранности передать оба его револьвера мне, я вдруг услышал свое имя.
— Мистер Стокер?
От неожиданности я чуть не свалился с табурета.
— О, да никак и мистер Холл Кейн здесь, если, конечно, я не ошибаюсь?
— Да, мистер Стокер и мистер Кейн, — подтвердил мой друг, не потерявший самообладания, несмотря на опасность, связанную с нашим разоблачением. — А с кем мы?..
— Это, — сказал я, пнув табуретку Кейна, — инспектор Эбберлайн из Скотленд-Ярда.
Кейн уставился на меня.
— Да, — подтвердил я, вымучив некое подобие улыбки, — ничего хорошего. Решительно ничего хорошего.
Руки дрожали, ничего, кроме банальностей, в голову не лезло, но инспектор повел разговор сам.
— Разве «Лицеум» сейчас не закрыт, мистер Стокер? И разве мистер Ирвинг, как он говорил, не находится на юге Франции?
— Да, закрыт… и он там.
Хотя люди, встречаясь со мной, почти всегда осведомляются о Генри, прежде чем задать следующий вопрос насчет меня самого, это все равно иногда раздражает, и потому я не без сарказма добавил:
— Но конечно, эти сведения не относятся к сфере вашей компетенции, не так ли, инспектор?
Изобразив на лице улыбку, он отступил на шаг, оценивающе озирая нас с головы до ног, после чего, поведя кончиком своего правого навощенного уса, громко осведомился:
— Джентльмены, а почему вы?..
Теперь пришел мой черед оглядеть собственное платье.
— А, это? Да так, ерунда.
— Ерунда? — повторил инспектор. — Хм, а вот я, если вы, конечно, не готовитесь сейчас к исполнению на сцене «Лицеума» какой-нибудь простонародной роли, решил бы, что это своего рода… маскировка.
— Маскировка, вы говорите?
Моя попытка высмеять это слово получилась нарочито неуклюжей: смех вышел слишком громким, похожим на рев, и, должно быть, хозяин заведения принял меня за кого-то вроде плохо выдрессированного цепного медведя, ибо мигом объявился, чтобы спросить у Эбберлайна, все ли в порядке.
И пока инспектор успокаивал владельца паба, у Кейна созрел план.
Когда Эбберлайн вернул нам свое внимание, Кейн доверительно сказал:
— Да, инспектор, мы маскируемся.
Когда мы были на темных улицах, казалось, что я поработал с Кейном вполне удовлетворительно, но в свете керосиновых ламп «Льва» весь его облик — румяная кожа, полумаска, подчеркивающий стройность плащ — наводил на мысль о второсортном маге или библиотекаре первой леди Александрии.