Управляющий домом мистер Фрэнсис Хьюитт сделал следующее заявление: «Когда меня вызвали этим утром, незадолго до пяти часов, я увидел бедную женщину лежащей на каменной лестнице, кровь лилась из открытой раны в области сердца. Кроме того, на теле имелось еще множество устрашающего вида ран. До половины четвертого по лестнице поднимались некоторые жильцы, и, поскольку они покойной не видели, можно предположить, что она была убита после этого. Как мне кажется, бедняжка поднималась по лестнице в сопровождении мужчины, с которым у нее возникла ссора, в результате чего он стал наносить ей удары ножом. Хотя имя покойной мне неизвестно, ее лицо кажется знакомым. Несомненно, она из падших женщин».
Четверг, 9 августа 1888 года
Я и К. у Сперанцы в два часа дня. Совещание.
Говорит она:
— Да, но что же с сердцем? В статье написано… — Держа в руках принесенный мною свежий номер «Эдвертайзера», она зачитала вслух: — «Кровь лилась из открытой раны в области сердца». Бедная женщина! Ужас, ужас! Но все же, что там насчет сердца? Было ли оно «собрано», как вы предпочитаете говорить? Ведь если нет, то, возможно, это убийство… всего лишь убийство?
— Я знаю не больше вас, Сперанца. Без подробностей.
— Подробности, — подхватил Кейн. — Да, подробности — это как раз то, что нам нужно, чего нам не хватает. Особенно эта деталь.
Кейн говорил мало. Он нездоров, и хотя все мы боимся, упаси нас господи, что косвенно причастны к крови женщины, убитой в Джордж-Ярд, Кейн страшится этого, чувствует это глубже всех.
— А как насчет того инспектора, на которого вы ссылаетесь? — спросила Сперанца. — Нельзя ли выяснить у него побольше?
— Никоим образом, — заявил я. — Прискорбно, но факт: я вовсе не удивлюсь, если это он явится ко мне в поисках подробностей.
— О чем это ты? — подал голос Кейн.
— Нужно ли мне напоминать вам, что в сознании инспектора мы связаны с чередой событий, начиная от зажаренных собак и кончая скверной маскировкой моего обморока в Уайтчепеле, почти у ног инспектора?
При упоминании причин, по которым нам не следовало пытаться выудить информацию у инспектора Эбберлайна, голос мой на нервной почве начал так звенеть, что Сперанца сочла нужным сказать:
— Успокойтесь, Брэм. Не может быть, чтобы инспектор заподозрил бы вас или мистера Кейна.
— В убийстве? Нет, нет, невозможно! Но у него могут возникнуть вопросы, на которые он пожелает получить ответы. У меня нет ни малейших сомнений в том, что возвращение Генри неизбежно снова привлечет инспектора Эбберлайна к «Лицеуму». Но…