Да, в непосредственной близости! Мумия была частично развернута, и когда я помогал сэру Уильяму поднять крышку саркофага, первым, что бросилось мне в глаза, оказался поблескивающий золотой наперсток, надетый на черный, иссохший, наводящий на мысль о детской лакричной палочке палец мумии.
— Мы с юным Баджем принялись разворачивать пелены несколько месяцев назад, — произнес сэр Уильям шепотом, как будто мумия была ребенком, спящим в колыбели, — но поскольку этот наш приятель оказался слишком пропитанным смолами и хрупким, что, замечу, результат нерадивости бальзамировщиков, — мы решили, что разумнее воздержаться. Развернули только руку, кости которой…
— Кости? — переспросил я. — Почему-то я думал, что там нет костей.
— Ну конечно, — сказал сэр Уильям. — Кости скрипят, стоит до них дотронуться, звук противный, словно проводишь ногтем по стеклу. Услышав его впервые, я вздрогнул.
Это заставило вздрогнуть и меня, да так, что я отпрянул от саркофага, оставив сэра Уильяма одного бороться с тяжестью крышки.
— Послушайте, Стокер, если вы не против…
Я с извинениями снова принял на себя свою долю тяжести.
— Просто…
— Да, да, я понимаю. Редко удается увидеть мумию, невероятно редко… Потрогайте ее.
— Нет, нет, — сказал я, учуяв пряный дух столетий. — Я предпочел бы не тревожить… его или… ее?
— Безусловно, его — сказал сэр Уильям. — Мы нашли у него между ног мумифицированную лягушку, символ возрождения, но, по-видимому, также и кивок в сторону Осириса, которого…
— Которого расчленил его брат Сет и выбросил его пенис в Нил на съедение лягушкам.
— Молодец, Стокер. И впрямь молодец. Да, наш друг мужского пола, относится к Позднему царству, точнее, если верить Баджу, к шестисотому году до Рождества Христова или около того… Продолжайте.
Я снова потянулся к руке мумии, но, едва коснулся ее кончиком пальца, в дверь библиотеки постучали.
— Дорогой? Открой, дорогой.
Сэр Уильям отпер дверь, и Сперанца, величественно заплыв внутрь, укорила его:
— Нехорошо, я бы сказала, просто безобразно с вашей стороны, сэр, присваивать себе самого привлекательного и наименее шведского из наших гостей.
Пристроившись поближе, леди Уайльд взяла меня под руку.
— Почему, о почему, муж мой, — произнесла она со вздохом, — тебе не могла даровать почести страна, где люди более привычны поддерживать беседу? Например, Франция. Или Италия. Итальянцы — дивный, симпатичный народ.
— Я должен хорошенько рассмотреть эту возможность, дорогая, — отозвался, подмигнув, сэр Уильям.
Стандартная линия поведения окулиста.
Потом Уайльды включились в привычную игру, ибо леди, быстро уловив суть происходящего в библиотеке, кивнула в сторону саркофага и тоном, выдававшим лишь намек на иронию, произнесла: