— Адам, — говорю, — дело не в тебе. Дело не в тебе, дело во…
Он бьет кулаком в диван.
— Хватит! — орет он. — Не говори так, никогда так не говори!
— Все, все, я ухожу.
Говорить с ним бессмысленно. Я так сильно его обидела, что лучше теперь не трогать. Иду к входной двери, открываю ее и придерживаю спиной, чтобы вывезти коляску. С трудом стаскиваю ее по ступенькам. Мия по-прежнему плачет, но взять ее на руки я не могу, пока мы не окажемся далеко отсюда. Собираюсь закрыть дверь за собой — и вдруг на пороге возникает Адам. Не представляю себе, что он хочет, накричать на меня, ударить, поцеловать. Энергия так и бьет через край — он прямо на взводе. Руки сжаты в кулаки. Вдруг он резко выбрасывает один кулак вперед.
— На, — говорит. Поворачивает руку ладонью вверх, разжимает пальцы. Там две купюры и мелочь.
— Да ладно, глупости все это, — говорю.
— Бери. Уезжай из Лондона. Осталось три дня. Увези Мию отсюда. От меня.
Он говорит не поднимая глаз. А на слове «меня» вдруг вскидывает голову и смотрит мне в глаза, и взгляд у него больше не мертвый, не безжизненный. В них снова поблескивает искра, и эту искру я знаю: там пляшет страх.
— Возьми, — повторяет он, сует деньги мне в ладонь и накрывает ее своей. Рука у него теплая-теплая. Все мое тело тут же отзывается — к коже приливает кровь, сладко ноет между ног. Не хочу я никуда уходить. Хочу остаться здесь и встретить лицом к лицу все, что только попробует нас разлучить. Хочу прикоснуться к его обожженному лицу, чтобы он понял — это для меня не важно.
— Что ты собираешься делать?
— Шум поднять. Надо заставить всех уехать из Лондона.
— Сам? Один?
— Ага, ну не знаю, все равно.
Стоим на пороге, как будто нам еще что-то надо решить. Я взяла деньги, но руку Адам не убрал. Не хочу, чтобы он убирал руку.
— Я бы могла тебе помочь, — говорю.
Тут мы смотрим друг на друга, и на секунду-другую я задумываюсь, не думает ли он о том же, о чем и я, — что нам суждено быть вместе, что мы со всем справимся.
Он убирает руку и нежно касается моей щеки, как я когда-то в школе.
— Нет, — говорит он, и голос у него тихий и хриплый. — Тебе надо уходить. Это самое лучшее, что ты можешь сделать. Увези Мию в безопасное место.
Правильно он говорит. Я с самого начала это понимала. Если я хочу увернуться от будущего, от своих снов, значит, первого я должна быть от него подальше.
— Ладно, — говорю, — я уйду. Но я буду тебе звонить, хорошо? Может, когда все кончится, мы…
Не представляю себе, что ждет нас по ту сторону Нового года. Не знаю, каким будет тогда мир. Не знаю, выживет ли хоть кто-нибудь из нас. Адам знает. Он видел мое число.