Что-то капает мне в глаза — щиплет. Моргаю и вижу другое лицо. Сара. И ее число захлестывает меня — как в первый раз, когда я ее видел. Я не представлял себе, что человек может покинуть этот мир так легко, купаясь в море света и любви. И я знаю, что буду с ней. Буду рядом, буду держать ее в объятиях. Я буду в этом участвовать, я есть в ее жизни. Значит, уходить мне еще рано, я должен остаться.
Туннель исчез, мама исчезла, но это ничего. Я ее повидал, этого мне пока хватает.
Он моргает. Раз. Другой. И смотрит на меня.
— Адам, — говорю я. — Вернись. Вернись ко мне.
И в тот самый миг, в ту самую долю секунды, он снова со мной. Я отчаянно хочу удержать его. Это такое напряжение — прямо больно, но я знаю, что мое дело — только смотреть на него. Все, что я могу, — это смотреть ему прямо в глаза и чтобы он смотрел мне в глаза тоже. Все остальное исчезает. Остаемся только мы. У нас есть настоящее, эта минута, эта секунда.
— Адам, вернись ко мне. Я пропаду без тебя.
Губы у него двигаются. Вслушиваюсь, чтобы уловить слова.
— Я люблю тебя, Сара.
— Я тоже тебя люблю. И всегда любила, только мне было страшно.
— Мне сейчас страшно… — Он пытается сказать что-то еще, собирается с силами, чтобы выдавить слова.
— Тс-с, — говорю. — Ничего. Потом скажешь.
— Числа… — говорит он.
— Ничего. Не беспокойся из-за них. Потом.
— Сара, ты не понимаешь…
— Что? Чего не понимаю?
— Число у Мии…
Я каменею. Ее число — сегодня. Господи, господи! Нагибаюсь ближе к нему, ухом к его губам. Он говорит еле слышно. Перечисляет какие-то цифры. Мне их не расслышать.
— Двадцать. Два. Две тысячи…
— Адам! Адам, что это?..
— Это число Мии, — говорит он тихим-тихим шепотом, — оно другое…
— Боже мой. Ты хочешь сказать, что у нее все хорошо? Она не погибнет?
— Не знаю. Сам не понимаю.
— Почему? Это же не сегодня, значит, она обязательно выживет, правда? Адам, скажи мне. Скажи мне, какое у Мии число!
— Двадцатое февраля две тысячи пятьдесят четвертого, — шепчет он. — Как у бабули. Надо ей сказать. Где она? Где бабуля?
Выпрямляюсь и оглядываю толпу, все эти лица, которые смотрят на нас. Она должна быть где-то здесь, а ее нет. Кручусь на месте, выгибаю шею, вглядываюсь в лес ног, в тех, кто стоит сзади…
И тут до меня доходит: я не видела Вэл с тех пор, как Адам подтолкнул ее за плечи и отправил в огонь. Ее не было во дворе, когда я вышла, но я слышала ее в огне. Я чувствовала, как она берет меня за руку и ведет. Ведь было же!
— Сара! — Адам смотрит на меня в упор. — Сара! Где бабуля?
Он не хочет оставлять ее в развалинах. Он весь в ожогах, просто весь. Надо отправить его в больницу, чтобы ему там обработали спину, но он отказывается.