В этот вечер, примерно в десять часов, Херринг сидел в машине без полицейских знаков и вел наблюдение за лесным складом. Его напарник отправился выпить кофе в бар за углом. Они дежурили уже три часа, три скучнейших часа в его жизни. Теперь даже детишек не было видно, все разбежались по домам. Интерес вызывало разве лишь то, что происходило за окнами табачной лавки на углу. К ее боковой двери подъехала патрульная машина. Один из полицейских зашел в лавку, другой остался ждать его. Когда он на мгновение включил свет, Херринг с удивлением узнал в нем своего бывшего напарника Тома Рида. Ему трудно было понять, что за чувство его охватило, но был благодарен судьбе, что уже не с ним в паре. Он не хотел наград, а хотел… чего? Быть с ними? Черт побери, разве он не член благотворительной Ассоциации патрульных? Или теперь уже нет? Что-то странное произошло с ним, когда он увидел, как из лавки вышел патрульный с коробкой сигар в руках и сел в машину. Херринг почувствовал легкую дурноту от волнения. Ему не следовало бы этого видеть, если он не собирался что-то предпринимать. А он уже знал, что ничего не предпримет.
Как только патрульная машина уехала, он вышел из своей, стоявшей за кучами всякого хлама, и направился к складу. В воротах было небольшое ромбовидное окошко, и он навел на него фонарик — ничего, пустой двор и штабеля древесины. Он осмотрел замок, потрогал его, попробовал открыть, надеясь, что наконец кто-то ему поможет. Он с нетерпением чего-то ждал. Если доктор более не показывается здесь, то куда они все подевались? Да, детективу Херрингу едва ли получить поощрение за идею, которая не принесла результатов.
— Ага, попался парень! Что ты здесь вынюхиваешь?
Херринг узнал голос сторожа Болардо, и ему стало чертовски стыдно: новоиспеченный детектив и угрожающий ему хромой сторож.
— Я детектив Херринг, мистер Болардо. Помните меня? — Он медленно повернулся и навел луч фонарика на фигуру сторожа. У того даже не было ружья. — Ваш друг доктор не приезжал сюда вечером, — заключил он.
— Я сам бы вам сказал, — недовольно проворчал сторож. — Он позвонил вечером, сообщил, что не будет пользоваться складом несколько дней.
Херрингу понадобились выдержка и время, чтобы прийти в себя от этой, в сущности, ничего из себя не представляющей информации: «Сам бы сказал».
— Он звонил вам? Откуда?
— Откуда звоните вы. Из автомата, мой телефон есть в телефонной книге.
— Он запомнил, что вас зовут Френк Болардо, а вы не знаете, как его зовут?
— Не думал, что это мне понадобится. Он доктор.
— А что такое в докторах особенного, что даже можно не знать их имен? — спросил Херринг, хотя хотел спросить совсем о другом. Для него врачи были люди особенные.