Над столом повисло молчание, которое нарушил Старый:
— А девчонка эта, что забегала, Варька, так ты ее назвал, она кто? Для доктора — так молодая еще, вроде. А на сестру не тянет.
— А, это приезжая, студенточка из Москвы. Там два курса меда закончила, а сюда к деду незадолго до Херни приехала. Да так и осталась тут. Толковая девка, чем-то мне все время Олежека напоминает, тоже учиться любит. Ладно, пойдем посмотрим, как там ваши ребята поживают.
— А можно? — засомневался Крысолов. — Ну, реанимация все же, режим.
Дмитрий хмыкнул:
— Ну и чего, реанимация? Даже до Херни, замечено было: там, где режим, скажем так, блюли, но не усердствовали — результаты лечения в плане гнойных осложнений были лучше, чем там, где на этот самый режим молились и за каждым микробом с ультрафиолетовым излучателем гонялись. И чем сильнее гонялись, чем больше мыли-драили, антисептиками поливали — тем злее флора была. Взять тот же МРСА — метициллин-резистентный стафилококк ауреус, золотистый стафилококк, появился он отнюдь не в зачуханной сельской амбулатории, а в солиднейших клиниках Штатов, где казалось бы, за режимом следят куда как истово — и сразу дал жуткую смертность, потому как никакие антибиотики пенициллинового ряда его не брали. Парадокс? А никакого: естественная микрофлора человека в условиях, когда ее не "плющили" антибиотиком — не мутировала, мало того — любой мутант — это, в-общем то — неестественно. Не должен обычный стафилококк в обычной жизни "уметь" пенициллин разлагать, а каким нибудь тетрациклином питаться — это для него так же чуждо, как скажем, человеку — иметь третью руку на животе. Микроорганизм с таким умением — вреден для всей популяции своих же сородичей-микробов — в обычных условиях, потому что часть ценных ресурсов жизнедеятельности будет тратить на выработку "ненужных" ферментов — не так уж часто в природе встретится высокая концентрация естественного пенициллина. А потому такого мутанта обычная же флора "задавит" и размножиться не даст. До тех пор, пока не появится вокруг вредная среда — с высоким содержанием антибиотика. Вот тогда шибко "умные", не умеющие пенициллин разрушить — вымрут, а в живых останется один "урод", который не "пахать", а "стрелять" учился. В наших больницах, в отличие от американских режим не так чтобы сильно соблюдался — а потому и вспышек такмих лютых, как у них — не было. Ну, и мы соответственно, ведем себя так же — моем, конечно, стерилизуем, но без фанатизма. Так что, не бойтесь — пошли. — Он первым встал и прихрамывая вышел из ординаторской. Трое уцелевших бойцов команды потянулись за ним. Артем встал с кресла и с удивлением почувствовал загудевшие ноги — вроде, и не сильно много прошел сегодня, на охоте куда как больше приходилось отмахивать, а уставал там он меньше. Поделившись этим наблюдением со Старым, он получил короткий ответ: