друга прикроет друг,
Друг всегда уступить готов
Место в шлюпке и круг.
Друга не надо просить ни о чем,
С ним не страшна беда.
Друг мой – третье мое плечо –
Будет со мной всегда.
Ну а случится, что он влюблен,
А я на его пути –
Уйду с дороги, таков закон –
Третий должен уйти.
Уйду с дороги, таков закон –
Третий должен…
В конце песни меня оборвал прибежавший часовой, который запыхавшись, быстро сказал:
— Немцы… Цепью идут! Как раз с той стороны, откуда вы пришли, товарищ сержант.
— Уходите, мы вас прикроем, — неожиданно сильным и твердым голос приказал капитан.
— Меня тоже к пулемету, не ходок я, не уйду, — почти немедленно крикнул Курмышев.
Пока бойцы готовили пулеметную позицию, и укладывали у пулемета раненых, которые оставались прикрывать нас, я быстро собирался. Вещмешок за спину, аккордеон на левое плечо, поправить гранату, больно врезавшуюся в живот, и посмотреть на смертников, что оставались, запоминая их.
— Прощайте братцы… и спасибо вам за все! Уходим! — крикнул Слуцкий, вешая на плечо планшет капитана и держа в руках портфель. И мы побежали.
Минуты через три сзади вспыхнула резкая перестрелка, которую перекрывал одиночный пулемет бивший длинными очередями. Через некоторое время к нему присоединилось еще несколько, потом все смолкло.
Как только стрельба стихла, мы все остановились и прислушались.
— Все, кончились наши, — со всхлипом сказал стоящий рядом Демин.
— Не стоять, уходим, — приказал сержант, и мы побежали дальше. При первых минутах мне как-то не до того было чтобы следить за дорогой, но через некоторое время я присмотрелся и понял что мы делаем большой крюк, и возвращаемся к тому полю, где я убил немецких танкистов. Дальнейший путь к фронту, был только через это поле. На то чтобы обойти его, требовалось слишком много времени, которого у нас попросту не было.
Вышли мы к дороге километрах в шести от того места где стоял танк. На дороге было пусто, но слышно гул двигателей.
— Пропускаем, — скомандовал сержант.
Мы пропустили три грузовика полных солдатами, проехавших мимо в сопровождении двух мотоциклов, и осмотревшись перебежали через дорогу нырнув в рожь. Двигались долго, осторожно, а где и вообще по-пластунски, когда по еще видной дороге проезжали машины. Диск солнца уже касался земли, когда мы прошли от дороги километров восемь. Вокруг было одно только поле, пересекаемое полевыми дорогами, по которым изредка проезжали машины и мотоциклы, из-за чего нам приходилось прятаться в высокой ржи.
Шли мы всю ночь, обходя деревни и хутора, где нас изредка облаивали собаки, те которые чуяли и были живы. Под самое утро перед дорогой, по которой мы нагло шли, все равно ночью немцы спят, перед нами выросла темная стена, оказавшаяся лесом.