Ответом ученому стала тишина. Именно она неоспоримо свидетельствовала, что ни на какие таки выводы слушатели не сподобились. А, впрочем, был один — день уже давно перевалил за полдень, и становилось прохладно сидеть на голом бетоне.
— Вывод же напрашивается следующий, — Серебрянцев словно не заметил инертности аудитории, — вся вселенная состоит из единого универсального строительного материала, и это совсем не материя, это энергия.
— Погодите, вы хотите сказать, что материи не существует?! — выдохнул Сергей Блюмер, похоже единственный из всех нас человек, который хоть как-то мог следить за мыслью лектора.
— Не существует! — подтвердил Даниил Ипатиевич, гордый произведенным эффектом.
— Не может быть! — пришло время и мне продемонстрировать, что и мы не лыком шиты. Мне ведь еще в училище накрепко вдолбили в голову: «Лобовая броня тяжелого танка материя толстая и практически не пробиваемая, поэтому вернее бить под башню».
— А вот мне как-то все параллельно, — буркнул себе под нос Клюев. — Энергия… материя… какая разница, все одна хрень.
Однако не все оказались столь темными, как прапорщик. Лиза к примеру. Видать в школе она была не последней ученицей.
— Даниил Ипатиевич, но ведь энергия это… это… что-то неощутимое, это ведь свойство, мера, из нее ведь ничего нельзя сделать!
— «Сделать…», — старик хохотнул, повторяя это слово. Затем он по-отечески погладил девушку по голове. — Вот в этом-то, дорогуша, и заключается основное заблуждение человечества. Вся вселенная это энергия, мы это энергия. Разница лишь заключается в ее состоянии.
— Короче, бетон, на котором мы сейчас сидим, это энергия, только концентрированная, а воздух, которым мы дышим, это та же энергия, только гораздо пожиже, — сообразил Леший.
— Ну-у-у… если очень упрощенно, то да, — Скрепя сердце Ипатич вынужден был согласился.
— Бренд какой-то! — не выдержал аспирант ХАИ. — Никогда не слышал ничего глупее.
О-о-о, видать мальчик то из консервативных, — понял я. — Успел закостенеть, не смотря на молодость. А вот мне как-то совершенно по барабану, типа как Клюеву. Нет, пожалуй, Клюев отморозился потому, как ни хрена не понял, а вот я… Я хоть и уловил суть проблемы, да только мне на нее насрать. Все эти умные теории ничего в нынешней ситуации не меняют. Или может я не прав?
— Лучшее доказательство любой теории, юноша, это что? — Серебрянцев не стал дожидаться пока Блюмер сообразит и сам ответил на вопрос. — Правильно, эксперимент. Ни одна из существовавших ранее теорий так и не была доказана экспериментально.
— А ваша? — не выдержал авиастроитель.