Клара выполнила все свои обязанности по уходу за больной, помахала на прощание рукой и уже от порога заявила:
— Вернусь поздно вечером. Оставляю тебя на надежного человека. Не вздумай обижать его. Он хороший. Люби его!
— Постараюсь.
Интересно, что Элен никому другому не позволила бы так говорить с собой. Даже лучшую подругу Стефани одернула бы за бесцеремонное вторжение в личную жизнь. А с Кларой и не нашлась, как перевести разговор в шутку. Та всерьез, и Элен тоже.
— Ох, Клара, еще бы и ему постараться… — вздохнула девушка и услышала, как рассмеялась Клара.
— Уж этот-то влюблен по уши.
Трудно болеть, когда остаешься совсем одна. Сразу все внимание, никем и ничем не отвлекаемое, обращено только на себя. Ноет нога, саднит плечо. Голова тоже побаливает, но терпимо. Сколько же еще лежать так?
Барбара просила дать о себе знать. Как сделать это? Послать телеграмму? Тетка может обидеться, она ведь ждет подробностей, а в телеграмме особо не разгуляешься. Написать письмо? Эпистолярный жанр обязывает к пространным рассуждениям, а настроения нет. Попросить Филиппа позвонить? Это вообще было бы полнейшим безумием! Лучше всего задействовать Стефани. Эта выручит!
Мысли Элен незаметно перешли на предмет ее любви. Раньше раздумья о Джексоне ничего приятного не сулили. У Элен даже появлялось такое напряженное выражение на лице, что тетка безошибочно догадывалась, о ком грустит любимица. А сейчас все совсем иначе: только вспомнила о Филиппе, — и рот разошелся в улыбке.
Тут Элен услышала какой-то металлический негромкий скрежет. Филипп пытается открыть давно не открывавшийся замок «ее» двери. Наконец он вошел, внося с собой запах свежего морозного воздуха, и, стоя на пороге гостиной, бодро крикнул:
— Привет!
— Привет! Ты что-то очень долго возился с ключом.
— Попробуй совладать с замком; когда у тебя обе руки заняты.
Действительно, в каждой руке у него по большому пакету, которые он положил на кресло, а сам пошел раздеваться.
Элен безмятежно следила за его передвижениями по комнате. Как все, оказывается, может быть хорошо. Пришел любимый человек, и радостью отозвалось сердце, и умиротворение на душе. Вот если бы он еще любил… Она, без сомнения, симпатична ему, но что движет его хлопотами сейчас? Сострадание? Долг соотечественника? Естественный порыв выручить друга, попавшего в беду? Тоже, конечно, неплохо характеризует человека, но хочется большего. Эй, Элен, пожалуй, ты начинаешь выздоравливать! Что за мысли? Да уж, далеко тебе до Джейн Моррис…
— Элен, ты вроде загрустила? Как дела? Неужели вернулись боли?