Они снова лежали на высокой нарядной кровати, когда Филипп наконец решился выяснить то, что больше всего волновало его:
— Элен, теперь-то ты можешь мне объяснить…
— Теперь? Теперь могу! Хотя именно теперь к чему объяснения?
— Я был просто обескуражен тем, что…
— Могу себе представить! Но ведь ничего страшного не произошло, не правда ли?
Элен вознамерилась изобразить этакое безразличие. Но ведь действительно глупость получается: любимый ею человек переживает случившееся серьезнее, чем она. Теперь ей предстоит утешать мужчину, кающегося в грехе. Ах-ах, как он мог допустить! Он, такой благонравный, такой благородный, покусился на ее целомудрие!
— Послушай, Филипп, перестань себя мучить! Ведь это я захотела, чтобы все было так, а не иначе. Я уже, дорогой мой мужчина, совсем большая девочка. И уж, мистер Джексон, отдайте должное: юная леди сохранила себя для вас, не поддалась дурному влиянию и не связалась с дурными мальчишками. Ждала своего принца и дождалась. Вы все еще в чем-то раскаиваетесь, ваше высочество?
— Не поторопились ли мы, Элен? — растерянно возразил Филипп. — Да еще это твое плечо…
— Не знаю, как ваше высочество, но я лично успела как раз вовремя! И сделала все, что было в моих силах, чтобы невзначай не потерять тебя. Тонкий расчет: ты же, я в этом твердо убеждена, совершенно не способен бросить обесчещенную тобой невинную девушку, ведь так? Да, мы немного перепутали классическую последовательность: рука, сердце, постель. Но, согласись: постель, сердце, рука — в этом тоже что-то есть!
Как ни пыталась Элен своими легкомысленными речами снять с Филиппа груз трудных мыслей, она в этом пока, судя по всему, не преуспела.
— Но объясни мне…
— Позже! Пощади меня. Я очень устала, напереживалась, к тому же замучилась с этим проклятым плечом. Все будет хорошо, дорогой.
Элен протяжно зевнула, поцеловала Филиппа в висок и закрыла глаза. Она хотела сыграть усталость, но та, настоящая, глубокая, на самом деле одолела ее. Сон пришел незаметно. Филипп, услышав рядом мерное дыхание, приподнялся на локте и долгим взглядом уже привыкших к полутьме глаз внимательно изучал лицо Элен.