Она смотрела на него огромными глазами почти с полной покорностью:
— Без Нади?
— Разумеется, без. Иначе в этом нет никакого смысла. Надя не может контролировать свой темперамент, он движет всеми ее поступками, она попадает в такие ситуации, которых легко можно было бы избежать. Она — тиран, который разрешает идти лишь одним путем, ее собственным. Маленькие девочки не могут связывать себя подобными обязательствами.
— Но что мне делать с Дэвидом? Он думает, что влюблен в меня!
— Чепуха!
— Благодарю вас, весьма польщена! — Она почти оскорбилась его резким неприятием этого факта.
Он посмотрел на нее лениво:
— Все красивые девушки обижаются время от времени. Им это только на пользу. — Его самоуверенность выходила за рамки приличий.
Она безуспешно защищалась:
— В моем случае в этом нет необходимости. У меня нет мании величия, я готова пройти по жизни в общей массе.
Он расхохотался:
— Знаете, мне будет вас очень недоставать. В вас есть что-то весьма притягательное, хоть вы и толкуете невозможную чепуху. Это, должно быть, создавало для вас жуткие осложнения в прошлом.
Она передернула плечами:
— Мы друг друга должны просто возненавидеть!
— Отчего же? Я этого попросту не допущу, — явно насмехался он.
Она быстро подняла и опустила глаза:
— Есть ли что-нибудь, чем вы не можете управлять по своему желанию?
— Вы — маленькая мелочь, которая доставляет мне некоторые затруднения, — лениво протянул он.
Наступила давящая тишина. Клэр не находила выхода своему гневу.
— Ну-ну, не дуйтесь. Не выношу этого. Расстраиваетесь?
— В таком случае у меня нет иного выбора. — Она вздернула голову, не глядя на него. Не хватало еще большего унижения.
Он взял ее за руку:
— Лучше пойдемте-ка в дом. У вас не только нет иного, у вас вообще нет выбора, Мелисанда.
Его пляшущая усмешка сводила с ума. Игра в кошки-мышки продолжалась! Необходимо прекратить все это, пока Адам Брокуэй не овладел ею таким образом, каким она и вообразить себе не могла!
В течение всего обеда мысли Клэр метались не столь назойливо, как на пляже, но не менее хаотично. Единственное понятное желание, которое можно было бы извлечь из этой путаницы, было, чтобы Адам ее снова поцеловал. Она не знала почему — все здесь смешалось: желания, чувства и тайные побуждения сердца. Она была в смятении и не могла дать этому подходящего названия. Одно лишь было ясно — он значил для нее многое. Она поглядывала на его словно выточенное из тика лицо, резко выделявшееся на фоне белоснежной рубашки. Он болтал с Надей про общих знакомых, и она заново поражалась излучаемой им динамической энергии. Даже Надя с ее глубоко запрятанной и неистребимой враждебностью расслабилась в его обществе.