Клэр чувствовала соленые брызги, попадавшие на пылающее лицо. Это было изумительное чувство — скользить в коралловом лабиринте под сияющим солнцем в тропическом раю. В мерцающих водах Клэр ясно различала дно великолепной лагуны со всей массой многоцветной морской живности.
Там были синие рожки роголистных кораллов, чудные, цветоподобные кораллы-хризантемы, волнистые листья гигантских анемонов, туманно-пастельная алькионария. Сине-фиолетовая демуазель, маленькая великолепная тропическая рыбка, сновала туда-сюда в балетных па, словно рисуясь перед тяжеловесной коралловой пятифунтовой треской с разинутой пастью. Стайки разноцветных рыб-попугаев пожирали сочные моллюски, следя в то же время краем глаза за стариком осьминогом, время от времени выкидывающим щупальца из своего убежища.
Для Клэр все это было как подглядывание сквозь магическое зеркало в фантастический сад, залитый чистейшим голубым сиянием. Скопления кораллов всевозможных расцветок, изысканно вылепленных в виде деревьев, кустарников и цветов, служили превосходным фоном для сверкающих эмалью тропических рыб, напоминавших сверхэкзотических бабочек. Трудно было вообразить, что красота и прочность коралловых рифов, способных выдерживать морскую стихию, была создана существами длиной менее четверти дюйма и мягкими, как желе. Богатству цветов рифы были обязаны живой ткани цветоподобных коралловых полипов, а когда эти крошечные создания умирали, оставался лишь белый известковый скелет. Но и своей смертью эти «архитекторы на час» давали жизнь прелестным коралловым островам, где их скелеты служили основанием белым коралловым пескам, в которых укоренялись деревья, гнездились птицы, а люди, если им посчастливилось, находили временный приют.
Мотор застопорили, и якорь упал в голубую лагуну. Пристань протянулась с подветренной стороны острова. Водная рябь заискрилась миллионами алмазных граней, и Клэр пришлось спрятать глаза под большими солнцезащитными очками.
На пристани она разглядела встречавшую ее одинокую фигуру Нади Колбэн, двигавшуюся с присущей ей естественной грацией. Один из палубных матросов «Лотоса», здоровый малый с выжженными добела волосами, спустил сходни, и Клэр нервно облизнулась, увидев их шаткость.
— Не очень-то надежно, а? — спросила она своим ясным, мелодичным голосом.
Он обернулся к ней с белозубой, слегка насмешливой улыбкой:
— Послушай-ка, блондиночка, сейчас полный штиль. Но не важно, я тебя перенесу, если хочешь. С превеликим удовольствием. Ты, верно, легка как пух. — В его голубых скандинавских глазах было открытое, дерзкое восхищение.