— Что это значит? — Она с улыбкой повернулась к нему, чувствуя в себе легкую и приятную перемену.
— Птица Опалового Огня. Птичка-радужка, — поддразнил ее он.
Если перевести взгляд, то за его темным красивым профилем виднелась безграничная ширь, темно-синяя бесконечность, притягивающая внимание. Не так, как взрывная сила Тая Бенедикта. Она рассеянно отметила это для себя, но не могла заставить себя оторваться от пейзажа и снова взглянуть в его необычные глаза.
Все это он видел. По тому, как рот его сжался в иронической улыбке, как он выпрямился, откинув голову, и отрывисто заговорил, она поняла: он видел каждую незначительную перемену ее настроения.
— Здесь у нас вода — это жизнь, малышка. Дождь — сущее благословение. Кумбале повезло больше, чем остальным. У нас есть вода, есть множество скважин, которые помогают нам пережить самые худшие времена. А вот и она по правому борту, Кумбала, Бенедикт Даунс!
Пока он говорил, тон его переменился, правда, ей не совсем было ясно, в какую сторону. Она мельком взглянула на его чеканный профиль, затем устремила взгляд в сторону огромного цветастого полотна, каким была Кумбала. Пейдж почувствовала пьянящее, упоительное возбуждение, румянец окрасил ее щеки. Впервые в жизни она приблизилась к пониманию великой человеческой страсти обладания.
Кумбала простиралась, насколько хватало взгляда, миллионы акров священной земли, прославленное скотоводческое имение. Огромные красные песчаные холмы с цветными глыбами у подножий вытянулись по широкой равнине в длинные цепи, рождая смутные образы доисторических ландшафтов. Лабиринт водных потоков рассекал Великую Степь, извиваясь нитями среди холмов. Главные водяные артерии были все еще полны, в то время как мелкие каналы уже высушило всемогущее солнце.
Тишина и покой. Древняя красная земля. Пронизанный серебром воздух пустыни был сверхъестественно прозрачен, придавая всем оттенкам охры необычный блеск, не поддающийся описанию. Это были излюбленные цвета Намотжиры, правдиво воспроизведенные лучшим художником из аборигенов. Непривычному глазу они казались излишне яркими на холсте, в них трудно было поверить, но для Пейдж, глядящей на них сверху, они являлись истиной в последней инстанции. Это была настоящая Австралия, бьющееся сердце великого островного континента. Все было именно так, как это изобразил Намотжира: цвет красный, как роза, фиолетовый и голубой, как пламя, огненная киноварь. Каждая часть пейзажа выступала в своем варварском великолепии, резко, неумолимо, и это была страна мужчин, Великая Страна. У нее вдруг вырвался странный тихий звук. Ее первое впечатление при виде Кумбалы навсегда осталось в памяти.