— Шерли, прости ее. У нее была трудная судьба. Ведь наши отношения не зависят от того, что сейчас говорят в этой комнате. Пусть посплетничают, нам-то что?
Иногда он казался самым близким и самым лучшим человеком в мире. Но что-то ей мешало до конца раскрыть свою душу навстречу ему… и что-то мешало до конца расслабиться в его объятиях. Потому что, обнимая, он всегда отстранялся первым, чуть раньше, чем надо. И Шерли всегда ощущала тоненькую, но очень прочную стену, разделявшую не столько их тела, сколько души…
Странно. Антуан все время был рядом. Но она все время чувствовала себя одинокой.
На улице шел дождь. Первый мартовский дождь. Сегодня двадцать первое число, еще утром жарило солнце, звенели птичьи голоса, и ей хотелось бежать, раскинув руки и не разбирая дороги от восторга. Еще утром у нее было ПРЕДЧУВСТВИЕ: сегодня случится что-то важное. Предчувствие это не имело ничего общего с эйфорией, которая обычно сопровождает именинника в его день рождения, оно было спокойным, отчетливым и осознанным. А потом все смешалось в один клубок: домашняя суета, гости, звонок Синди и, в конце концов, эта выходка мамы со свадьбой…
И предчувствия больше не стало. Словно его завалили камнями. Что же должно было произойти? Как им теперь встретиться с этим предчувствием снова? Встретиться… Что-то в памяти цеплялось за это слово, но она, очевидно после вина, уже не могла отделить свое личное от того, что происходило вокруг.
— Встретиться…
Антуан посмотрел на нее удивленно и убрал руку с ее плеч.
— Ну что? — спросил он ничего не выражающим голосом. — Пойдем обратно, котенок?
Какой котенок! Шерли стало тошно, как всегда, когда Антуан говорил неискренне. Впрочем, просто: как всегда.
— Зачем?
— Там гости ждут.
— Зачем?
— Ну, чтобы поесть, выпить… Ну, котенок…
Как же ему невыносимо скучно сейчас тут стоять! — вдруг поняла она. Как ему не хватает живости и ЖИЗНИ. Что этот мужчина хочет от нее? Зачем он рядом, если они такие разные? Зачем он не уходит опять к своей Натали?
Ей вдруг захотелось широко открыть рот и долго надсадно кричать. Вместо этого Шерли зажмурилась и с силой сжала кулаки. В левой руке что-то тихо хрустнуло. Наверное, салфетка. Ненужная, скомканная, как сегодняшний день…
Она протянула руку под ливень и разжала пальцы. Синяя бумажка полетела вниз…
Синяя? Салфетки, кажется, были желтые. А эта — синяя — для записок-напоминаний, которые она любила расклеивать по всей квартире, маленькая синяя бумажка, сложенная вдвое, это — что-то еще.
Весенний ветер подхватил клочок чего-то важного из ее жизни (это она точно поняла, хотя и не вспомнила, чего именно), понес по мостовой, кружа над лавочками на тротуаре, заталкивая под колеса машин. Шерли с наиглупейшим выражением лица наблюдала траекторию его полета и молчала.