— Не знаю, для чего нам все эти дорогие игрушки, если никто не умеет ими пользоваться, — обычно говорил один из четырех судебных медиков, работавших в центре.
Поднимаясь по больничной лестнице, Даниэль столкнулся не с Софи Лучани, которую больше часа назад доставила в гостиницу бригада Муниципальной службы срочной медицинской помощи и спасения, а с девушкой лет двадцати с безобразными ожогами от сигареты на лице — по-видимому, жертвой дурного обращения, только что прошедшей судебно-медицинскую экспертизу Оказавшись внутри, Даниэль почувствовал себя так неуютно, что готов был развернуться и отправиться домой, но стоявшая в вестибюле донья Сусана заметила его и помахала издали, приглашая подойти поближе.
— Спасибо, что не заставил себя ждать, — сказала судья, протягивая руку.
Она хотела улыбнуться, но тут же подавила это желание, вспомнив, что улыбка человека с наполовину парализованным лицом не слишком приятное зрелище. Рядом с ней стоял хорошо одетый человек, который представился сам, не дожидаясь, пока это сделает донья Сусана.
— Меня зовут Фелипе Понтонес, я работаю вместе с Сусаной. Я судмедэксперт, проводивший опознание трупа Томаса. И разумеется, я буду проводить и вскрытие.
Несмотря на то что перед ним стоял благообразный и любезный человек, две его внешние особенности сразу же вызвали у Даниэля если не полное отторжение, то, по меньшей мере, смутное беспокойство: во-первых, близко посаженные глаза, из-за которых взгляд казался глуповатым, и, во-вторых, седая прядь в волосах, придававшая ему сходство со скунсом.
— Голова внизу, — сказала судья. — Мы можем спуститься туда на лифте, но это всего два лестничных пролета.
В подвале стоял резкий запах фекалий, говоривший о том, что в одном из помещений проводится вскрытие.
В коридоре Даниэль заметил надпись на латыни:
Hie locus est ubi mors gaudet succurrere vitae.
— «Вот место, где смерть охотно помогает жизни», — объяснил Понтонес, надевая светло-голубые резиновые перчатки. — Здесь царят, по меньшей мере мы так полагаем, любопытство, научный интерес и лишь в последнюю очередь желание установить истину и помочь правосудию. В этом смысл латинского изречения, которое встречается во многих помещениях, где производится вскрытие. Вот что помогает нам мириться даже с самой нестерпимой вонью.
— Мы можем увидеть голову? — нетерпеливо спросила судья, недовольно косясь в сторону прозекторской, где проводилось вскрытие. Оттуда доносились приглушенные голоса, отвратительные звуки пилы и электрических скальпелей.
— Нам ее оставили прямо там, — сказал судмедэксперт, указав на металлический стол в другом отсеке. — На ней есть ушибы и повреждения, но мы ее держали в холодильнике, так что опасаться не стоит.