Помощник инспектора Агилар вошел в кабинет Матеоса с таким радостным видом, словно только что выиграл в лотерею. Этот прием он применял всякий раз, когда предстояло сообщить шефу плохие новости. Он притворялся, будто у него прекрасное настроение, чтобы создать впечатление, что в сущности ничего страшного не произошло. Однако за два года совместной работы инспектор Матеос успел изучить все психологические приемы своего подчиненного и сразу же понял, что стряслось что-то неприятное.
— Нам отказали в прослушивании телефонных разговоров, да? — спросил инспектор, даже не поздоровавшись с помощником.
Агилар изобразил удивление. Но в глубине души он понимал, что ничего не может скрыть от Матеоса и на сей раз выдал себя своим ликующим видом.
— Да, шеф. Судья сказала, что не даст разрешения на применение мер, ограничивающих основополагающие права человека, а прослушивание возможно лишь в том случае, если следствие установит ряд обстоятельств, которые — я цитирую судью — «с достаточной вероятностью указывают на то, что преступные действия либо вот-вот будут совершены, либо совершаются в настоящее время».
— Ну что ж, — вздохнул Матеос, — тактика ясна: не позволять себе ничего лишнего и в результате ничего не найти.
— Судья просит нас привести доводы в пользу прослушивания. Особенно Мараньона.
— А мне необходимо прослушивать телефоны, чтобы определить, кому из них понадобилось пристукнуть этого музыканта. Создается порочный круг: мне не дают разрешения на прослушивание, потому что я не могу назвать подозреваемого, а я не могу назвать подозреваемого, потому что мне не разрешают прослушивать. С нашим законодательством, гарантирующим все права кому ни попадя, невозможно работать!
— Я собрал информацию о завещании Томаса.
— И ты до сих пор молчал? Но сначала скажи мне, откуда ты знаешь французский?
— Ты имеешь в виду вчерашний разговор с дочкой Томаса? Я сказал не больше двух слов, шеф.
— Но у тебя хорошее произношение. Откуда оно у тебя? Я хочу записаться на те же курсы.
— Я прожил десять лет в Тунисе. Мой отец был шофером при испанском посольстве.
— Не зря мне показалось, что ты малость смугловат. Так, значит, в Тунисе? А почему ты об этом молчал?
— Шеф, если хочешь, я за пять минут расскажу всю свою жизнь. После Туниса…
— В другой раз. А что с завещанием Томаса? Он все оставил дочери?
— Завещание в Новой Зеландии. Надо попросить судью послать туда запрос, чтобы нам выслали заверенную копию документа.