— Речь шла только о том, что я говорила сейчас. Пока объясняла вам все. Это не для печати.
— Разумеется, — согласился он, и в его голосе не было ни насмешки, ни тревоги.
— Вы ведь писали о моем так называемом столкновении с Хэдли? Кто рассказал вам об этом?
— Репортер скорее сядет в тюрьму, чем выдаст свой источник информации, не так ли?
— Но вы-то уже в тюрьме. — заметила я.
Он рассмеялся.
— Со мной связался адвокат, передал мне письмо от Хэдли.
— Он состряпал хорошую версию, — кивнула я. — Но вам не приходило в голову проверить факты?
Он стоял, горделиво выпрямив спину, и я видела, сколько в нем было нарциссизма, как он пытается казаться крутым парнем и настоящим профи. Ему наплевать на мои переживания.
— У меня был еще один источник.
Какой-нибудь долбаный надзиратель.
— Вы знаете кого-то здесь? — спросила я. — У вас здесь работает брат, или кузен, или приятель по гольфу?
— Я не играю в гольф.
— Вы написали слабый материал. Вы понятия не имели о том, что здесь произошло, а просто сочинили эффектную историю, основываясь на жалобах лживого зэка.
— Поставьте себя на мое место, — парировал он спокойно. — Тюрьма отгорожена от мира толстыми стенами. И я могу узнать о том, что здесь происходит, только если кто-то расскажет мне об этом.
— Но вы поверили в их версию, ведь так?
— Я никому не верю. Если человек сообщает сведения, которыми не должен делиться, значит, у него есть на то причины. И как правило, они прекрасно знают, что произошло на самом деле. Но если ты раскапываешь дерьмо, то скоро и от тебя начинает вонять, как от сточной канавы.
Я вспомнила Мелинду Рейзнер и то, как она оправдывала необходимость работы с информаторами.
— У меня такое ощущение, что вам абсолютно все равно, что я вам покажу и как буду себя вести. Вы в любом случае напишете то, что сочтете нужным.
Он намекнул, что пора заканчивать со вступительной речью и приступать к обходу, а все разногласия уладим позднее. Я только рассмеялась. Это было даже лучше, чем послать его.
Я отвела его в изолятор, где все зэки послушно сидели в своих камерах. Однако наш приход взбудоражил их. Некоторые даже вскочили и приникли лицом к окошечкам на дверях. Меня это насторожило. Кто-то из них крикнул:
— Спроси меня, если хочешь знать, что здесь на самом деле происходит!
У меня сложилось впечатление, что им было известно, кто такой Стоун. Но как они могли это узнать? Вариантов множество: дыры в стенах, телепатические способности, болтливые надзиратели.
— Ты хочешь знать правду? — крикнул другой голос.
В четырех камерах от нас через окошко выплеснулась какая-то жидкость. Я замерла на месте.