– Прошу простить отсутствие прислуги, – усмехнулся Третьяков-старший, когда гости расселись.
– А мы ведь вам предлагали полный штат исключительно за наш счет! – тут же с веселой укоризной напомнил Шульце.
Борис Игоревич вежливо наклонил голову:
– Благодарю, боюсь, что это обошлось бы дороже, чем свободный найм, которым я скоро займусь.
Шульце ответил не менее вежливым поклоном, но на миг его рыбьи глаза вдруг сделались глазами хищника.
– Наш сын Денис, – весело сказала Валерия Вадимовна, – как раз и поработает прислугой сегодняшний вечер.
Спасибо, мамочка.
Впрочем, Денис ничего не имел против на самом деле. Это было даже забавно. Когда он наполнял вином бокал жены градоначальника, та заметила с улыбкой:
– Не ожидала, что в империи детей готовят к роли официантов. Мне казалось, что у вас это одна из позорных профессий!
– Прислуживать за столом даме – значит быть не официантом, а всего лишь мужчиной, сударыня, – негромко, но отчетливо сказал Денис. Наступила изумленная тишина. – Прислуживать же гостям дома – всего лишь быть вежливым человеком. Что из этого является позором в ваших глазах?
Лючия Францевна покраснела и неестественно громко засмеялась:
– О, так он умеет разговаривать!
– Только когда надо прояснить ситуацию непонятливым, сударыня, – чуть поклонился Денис.
За столом дружно и искренне засмеялись. Все, даже муж Безгиной, который уже успел «пригубить» полбокала.
– Вино из нашего «Высшего вкуса», – заметил Пахомов. – Дороговато даже для меня.
– Мы редко пьем, Алексей Антонович, – ответил Третьяков-старший. – Но для гостей все самое лучшее. Кстати, – он поднялся, – предлагаю тост. За присутствующих здесь дам.
Этот тост выпили стоя и при общем молчаливом одобрении. Денис опять застыл у стола, как статуя. Внутренне он посмеивался; ему, пожалуй, нравилось играть эту роль. Поймав на миг взгляд отца, он уловил одобрение и предупреждение: «Так держать – но не переиграй!»
Потом – после короткой еды с восхвалением – кажется, тоже искренним – кулинарных умений Валерии Вадимовны – началось то, что в Петрограде называлось «треп», а в Верном – «трындеж». То есть разговор всех и обо всем, не имеющий при этом ни малейшего смысла. Денис немного удивился. Обычно взрослые этим не занимались. Они за столом или вспоминали прошлое, или шутили, или пели, или вели серьезные разговоры о серьезных вещах. Здесь же… Видимо, все эти слова о погоде и природе были чем-то вроде дани местному этикету. Но даже за этим бездельным разговором Денис вдруг ощутил, что все гости сейчас как будто идут по темному коридору, напичканному ловушками, прощупывая и проверяя каждый шаг.