Не спешите треножить усталых коней.
Вам не будет привалов, развеселья-забавы:
Вам скакать до сегодняшних и до завтрашних
дней!..
…Не сразу Денис понял, что рядом с креслом стоит Олег. А когда понял – посмотрел на него почти враждебно… и ничего не сказал. Странное было у Олега лицо. Чуточку жадное, чуточку печальное, чуточку завистливое… а в общем – такое, будто он увидел наяву что-то давно забытое, что считал сном.
Денис молча отвернулся к экрану, с которого открыто и бесстрашно рвалось:
Ваши трубы не хрипнут и не старятся трубы!
В медном горле у них умирает тоска.
Ваши песни встают, вдохновенны и грубы,
Как в атаку солдаты встают для броска!..
[24]…Кончилась пленка.
Стрекотал проектор.
Олег сел рядом, свесив между колен сцепленные руки, и Денис подвинулся. Мальчишка тихо, рвано дышал. Потом сказал тоскливо:
– Какие вы-ы…
– Обычные, – грубо буркнул Денис. – Две руки, две ноги, голова без мозгов. А что?
– Помоги нам, – вдруг сказал Олег, поднимая голову. Схватил Дениса за запястья горячими сухими пальцами – как браслеты надел. – Помоги нам, имперец. Ты же можешь. Ты не такой, как мы. Спаси нас. Мы хотим жить, но не знаем – как…
Денису отчетливо вспомнился рассказ деда – один из жутких и правдивых рассказов. Как он – и было ему ненамного больше лет, чем Денису – был с отрядом в разоренной деревушке беженцев. И умирающий старик, держа за руку мальчишку из другого мира, шептал: «Спаси… спаси нас, имперец…»
И он решился. Вот именно сейчас – и окончательно.
– А ты поможешь мне? – спросил он.
Олег встал. Вытянулся в струнку. И без наигрыша, просто сказал:
– Приказывай, командир.
* * *
Рано утром поселок потрясло невиданное надругательство над устоями власти.
Приехавший на службу – как он важно именовал щестичасовое сидение в роскошном кондиционированном кабинете – Иван Павлович Безгин выходил из служебной машины. Автомобиль, как всегда, остановился точно напротив входа в Думу. Безгину оставалось сделать пару шагов. Он брезгливо ступил в лужу, проворчав, что надо приказать их немедленно размести, ну и что, что ливень… и с сочным плеском скрылся с глаз обалдевшей охраны по пояс.
Картину запомнили все, кто к этому времени находился вокруг – в том числе и шедшие со смены группы рабочих.
Дождь прекратился, и Безгин торчал у ног окаменевших охранников, как некий постапокалиптический памятник-бюст Деятелю.
Потом раздался тонкий вой и вопль:
– Да вынимайте же меня-а-а-а!!!
…Кто, как и когда разобрал покрытие и выкопал перед входом в здание яму, которую тут же радостно залил дождь, куда дели землю – так и осталось неизвестным.