— Лучше вы, папаша, скажите, что у вас в музее там за куча макетов: и самолетики, и дирижабль, и пушки всякие. Там написано, что это противобатарейная борьба, но я как-то не просек, в чем суть.
— Ну если хотите. Я вам расскажу один пример, а вы уж смекайте. Мне его рассказал покойный Витте, а он был одним из организаторов контрбатарейной борьбы, когда во что бы то ни стало надо было не дать немецким дальнобоям долбать по городу. Все знают, что после прорыва блокады в сорок третьем году в дополнение к Дороге жизни стремительно была построена железная дорога вдоль Староладожского канала. Еще работали трофейные и похоронные команды, и рядом с ними строили насыпь и клали рельсы. Работа была титаническая, а еще надо было сделать мост на сваях — через Неву. Немцы все это отлично видели и старались сорвать строительство дороги. Соответственно наши им мешали, как могли. Дорогу построили. Мост построили. Пошли поезда. Железнодорожную ветку назвали «Дорога победы». По ней доставили три четверти всего, что получал Ленинград. Правда, у железнодорожников эта ветка была известна как «коридор смерти». В среднем за день полотно разрушалось прямыми попаданиями трижды. Но ремонтные работы проводились стремительно. Поезда шли. Снарядный голод кончился, и немцы это ощутили на своей шкуре очень быстро. Естественно, что им было важно перерезать эту транспортную артерию. Проще всего это было сделать, разваляв мост через Неву у Шлиссельбурга. Но это очень непросто — особенно без корректировки. В воздухе появилась группа «фокке-вульфов». Один двухместный, остальные явно истребители прикрытия. Действовали очень грамотно. В мост пошли попадания. Его чинили, но с каждым днем все становилось хуже и хуже. Мало того, этот чертов корректировщик был виртуозом. Он дирижировал ансамблем из нескольких дальнобойных артиллерийских групп, и потому артполк, прикрывавший мост, раз за разом проигрывал дуэли. Связь с нашей истребительной авиацией была многоступенчатой, и, когда начинался очередной сеанс корректировки, немцы успевали отстреляться до прибытия наших истребителей. Летуны говорили, что буквально сидели в кабинах и взлетали, не теряя ни секунды, но вот то время, пока запрос из артполка проходил по инстанциям — безнадежно гробило возможность успеха. Выделить зенитную артиллерию для того, чтоб отогнать наглеца, не получалось. Имевшаяся и мост-то с трудом прикрывала, потому что его и бомбили постоянно, не только обстреливали. Ну и неизбежное случилось.
В один далеко не прекрасный день сразу после появления группы корректировки начался обстрел. Но не такой, как раньше, — било одно орудие. Мощное. И очень точно. С такой дальности, что артполку оставалось только смотреть. Пристрелка шла так, что командир артполка спал с лица. Посланный к мосту писарь приволок осколок. После осмотра всем, кто понимал в артиллерии, стало тошно. На снаряде не было медного пояска. Нарезка шла сплошняком прямо по стальному телу снаряда. Это означало, что дальнобой этот сверхточен. Правда, внутренний вкладыш ствола выдержит выстрелов семьдесят, после чего орудие пойдет в ремонт. Но минимум десятая часть будет прямых попаданий в мост. А ему и столько много. Орудие отстрелялось. В мост попал десяток снарядов. Все. Финиш. Группа корректировки улетела на аэродром. Мост вышел из строя. Катастрофа… Практически сразу же командира полка вызвали к начальству. Он собрался и уехал, как на собственные похороны. Вернулся очень поздно, но довольный. Разговор был тяжелый. Но артиллеристов отличало умение видеть проблему и при этом предлагать решение. Дело дошло до Говорова, а он был человеком безусловно умным и справедливым. Командир артполка не с пустыми руками приехал. К тому же и до этого он постоянно докладывал об ухудшении ситуации. Потому вместо крика и брани было проведено совещание специалистов. В основном предложения командира артполка были приняты. Связь с авиацией стала прямой. Дополнительно придана зенитная артиллерия. Договорились с моряками о взаимодействии. Были и еще решения, но я тут не буду распинаться долго. В ближайшие же дни оказалось, что, когда истребители прилетают быстро, корректировка стрельбы у немцев срывается. Мало того, поехав договариваться с моряками о взаимодействии, командир получил неожиданный сюрприз.