Мара пригнулась, перехватила первую из летящих к ней рук, последовала за инерцией, а затем развернула, обратив силу хозяина против него же самого. Послышался хруст. Рука повисла плетью.
Жестокий пинок в спину заставил её кувырком полететь на землю, но она перекатилась и вскочила, развернувшись. Ушла от удара кривым ножом, увернулась от свиста шестопёра, едва не задевшего кожу на виске. Ударила ребром ладони по горлу одного из нападавших, тут же развернула кисть и выхватила, словно из воздуха, кусок гортани. Толкнула труп ногой, отбрасывая в сторону и тут... силы оставили её. Мара осела в траву, пытаясь поймать угасающее сознание слабой дрожью пальцев. Чудовищным усилием воли вернула себя с того света, где очередной новый хозяин, шигин Баторий, властитель Лисмы, один из личных советников шаггана, надевал на нее новенькую зачарованную рабскую цепочку с хитроумным плетением, оглаживал гладкими подушечками пальцев её скулы, брови, губы.
Двое уже стояли над ней, и Мара совсем не удивилась, прочитав в их глазах имя собственной погибели. Но вдруг, словно дикий вепрь ломая кусты, на поляну вылетел Кайн, и она увидела в его руке знакомый кинжал. Узкий клинок плясал в пальцах монаха. Она знала подобную манеру боя - в портовых городах Талассы так дрались моряки, водя лезвием из стороны в сторону, будто полосуя сам воздух на куски - вместе с тем, кому не посчастливилось попасть под удар. Первым кинжал достал того, кому ранее Мара сломала руку. Единственный оставшийся в живых нападавший отступил назад, легко поигрывая шестопёром. Он был выше Кайна на голову и шире его в плечах.
Однако монах не стал нападать. Мара заметила, как он молниеносно крутанул кинжал на ладони, перехватив за лезвие, и метнул. Мужик с шестопёром немного постоял, удивленно покачиваясь, а затем медленно завалился назад. Из его горла торчала серая рукоять кинжала.
Кайн бросился к женщине и поднял на руки. Она попыталась что-то сказать, но он закрыл ей рот широкой грубой ладонью.
- Шшшш, моя госпожа. Всё знаю.
Он вернулся на стоянку и, не колеблясь, уложил Мару на дно ручья. Ему показалось, или бледные, сведённые болезненной судорогой губы всё же благодарно улыбнулись?
Мара нескоро вылезла из воды, натянула почти высохшую одежду. Сознание снова прояснилось, лишь легкая боль под лопаткой и скованность движений левой руки напоминали о происшедшем.
Вернулся монах, ведя в поводу трёх лошадей, нагруженных переметными сумами. Женщина покосилась на то, как он сгружает их и высыпает содержимое на землю, и отправилась туда, где произошла стычка. О ней напоминала лишь примятая трава, щедро орошенная красным. Трупов не было.