- Завтра я пришлю тебе приглашение на Закрытые торги, мой друг. Я рад, что слухи не обманули моих ожиданий и доверия к тебе!
Дарий низко склонился перед эрлом. А когда выпрямился - тот уже садился в закрытый портшез, который удерживали шестеро мощных светловолосых уроженцев Гонтари, подобранных друг к другу по росту и подобию лиц. На их широких грудях лежали золотые рабские торквесы.
Они подняли портшез и понесли прочь. Ганий медленно оглянулся и вновь наткнулся на взгляд Мары. Если бы взгляды могли убивать - ему предстояло бы умирать бесконечно.
***
...Четыре пары грубых мужских рук раздирали её на части, спеша ощупать и урвать свою долю нежной плоти. Мара пришла в себя, словно вынырнула, и вначале забилась, невольно испугавшись и своего странного состояния полусна-полуяви, явившего ей сцены прошлого так, словно они происходили на самом деле, и неожиданного нападения. А потом расслабилась, прикрыв веки и повиснув безвольно, будто снова впала в беспамятство. Последние остатки несчастной ткани были содраны с тела, и один из нападающих навалился сверху, жарко дохнув в лицо и пытаясь раздвинуть её ноги своими.
Мара задышала глубоко и размеренно, чувствуя, как тыкается в неё чужая плоть. Такайре она должна быть благодарна за то, что раз и навсегда отучил поддаваться ярости, которая застила глаза, превращая в бешеную кошку.
Тёмные губы тонко улыбнулись и потянулись к мужчине. Радостно хрюкнув, он приблизил лицо. Мара открыла глаза, поймала безумный взгляд белых от страсти глаз в прицел своих - сейчас тёмно-зелёных, мазнула расслабленными губами по кончику его носа и вдруг зубами вгрызлась в плоть, чувствуя, как трещат хрящи, а рот наполняется обильной солёной влагой. Одновременно двинула колено вверх, жестом, не единожды опробованном на Малыше, и потому доведённым до автоматизма. Мужик закричал и забился на ней, мотая головой, как собака, которую оса ужалила в нос. Остальные подались назад со вскриками, выражавшими изумление, растерянность, гнев. Мара крепко обхватила голову несчастного и резко повернула - до щелчка. Затем сбросила его с себя и вскочила. На лице, залитом кровью, глаза горели мрачным блеском идола запретного культа, точёные мышцы переливались под гладкой кожей. Сквозь губы прорвалось глухое рычание. Бедолага решивший попробовать её первым, лежал неподвижно, трогательно свернувшись калачиком в луже собственной крови. И когда его подельники осознали это - дружно бросились вперед, ибо не может мужчина простить женщине смерти себе подобного.