Первая была достаточно простой: Мария командовала норманнскими рыцарями абсолютно безнаказанно, она осмеливалась противоречить этому негодяю Гилберту с такой властностью, которая редка у женщин. Он сразу оценил, какой властью здесь пользуется Мария, как только она подошла и стала рядом с сидящим мужчиной, единственным, кроме него самого, находившимся в комнате. Так вот он какой, этот Хью. Если отставить различия пола и физических габаритов, они были похожи друг на друга, словно две капли воды. Хью и Мария — это не господин и госпожа, нет, это брат и сестра.
Вторая оказалась более жестокой, а посему и труднее воспринимаемой. Наклонившись, Мария что-то шепнула ему на ухо, а затем своей нежной рукой повернула его голову, удерживая ее на одном месте, покуда Хью разглядывал Ротгара своими мутными, безжизненными глазами. Он широко раскрыл рот, но затем громадной рукой, непонятно почему, сильно сжал куклу из пшеничной соломы.
Поместье Лэндуолд: земля, замок, люди, которых он любил и за которых чуть не потерял жизнь ради их спасения и защиты, — все это теперь силой вырвано из его рук и передано какому-то безумцу.
— Стоило бы Данстэну ударить вас по голове мечом посильнее, вас могла бы ожидать такая же судьба.
Марии стало куда легче на душе после того, как она произнесла эти слова, тем более, что Ротгар в это время поднес руку к коротко остриженным волосам, к тому месту, где скрывалась его собственная рана.
— Значит, он не всегда был таким? Выражение лица бывшего владельца Лэндуолда стало иным. Презрение уступило место настороженной жалости. Теперь в его словах чувствовалась странная смесь любопытства с облегчением.
— Достаточно бросить на него один только взгляд, чтобы заметить все характерные черты истинного норманнского рыцаря, — сказала Мария, хотя сейчас ее хвастовство не имело того эффекта, который оно, несомненно, имело бы шесть месяцев назад.
Предплечье Хью, величиной с ее бедро, все еще было невероятной мускульной силы. Однако когда она пару дней назад, ухватившись за него обеими руками, повела его к столу, почувствовала едва заметное расслабление плоти, словно она начала усыхать от груза того оружия, которым Хью прежде владел с таким мастерством.
— Его ударил копьем один из ваших, ударил трусливо, сзади. Вот почему он сейчас такой.
Они стояли молча, наблюдая за тем, как Хью, не обращая никакого внимания на них, своей могучей рукой пытался обмотать соломенную куклу лежавшим на столе куском проволоки. Мария отвернулась, не желая видеть, как беспомощно возился ее брат, вновь и вновь пытаясь соединить концы проволоки на талии куклы.