— Вы насмехаетесь надо мной, — сказал он, и его голос необычно огрубел от реакции на ее странное поведение.
Она бросила в воду кусок мыла.
— Я насмехаюсь над вами? Каким образом?
— А вот таким, — сказал он, обводя рукой ее альков и дымящуюся лохань. Вчера это было что-то вроде кухни, где не было недостатка в остолопах. И каких-то два типа с кислыми физиономиями, которые с трудом сдерживали желание схватиться за рукоятки своих мечей, терли и скребли мою вонючую шкуру. Сегодня я нахожусь наедине с хрупкой женщиной небольшого роста. Разве не хотите вы подразнить меня, напоминая о моем безнадежном состоянии, или же все норманнские женщины любят мыть мужчин, и теперь, когда вы до конца стерли шкуру своих рыцарей, вы ищете новых развлечений?
Он тщательно подбирал слова, чтобы пробудить у нее гнев, чтобы положить раз и навсегда конец любой нерешительности, точно узнать, что его ждет впереди, — жизнь или смерть? Пытаясь побудить ее к действию, он сделал провокационный, угрожающий шаг по направлению к ней. Чем она ответит? Выхватит спрятанное острое лезвие ножа или же позовет на помощь своих людей?
Она не сделала ни того, ни другого. Пар по-прежнему клубился вокруг нее, но он не смог скрыть бледного, напряженного лица Марии. Она крепко ухватилась за край лохани.
— Я вовсе не насмехаюсь над вами, несчастный сакс, и прошу не думать, что я получаю такое же наслаждение от купания, как и вы. В ваших неудобных английских домах нельзя найти укромного местечка. Мне нужно поговорить с вами наедине, и это единственный способ, пришедший мне в голову.
Нет, он бы предпочел услыхать резкий ответ на свои оскорбительные слова. Вместо этого ее чувство собственного достоинства заставило его их устыдиться. Он почувствовал, как кровь бросилась ему в лицо, но он надеялся, что пары тумана скроют его от нее.
— Вы крайне осмотрительны, леди. Есть немало таких, которые без всяких колебаний вынесли бы мне смертный приговор в присутствии других.
— Смертный приговор? — Она вскинула голову, и волосы упали с ее лица, открыв ее красивый подбородок. Резкие морщины, свидетельствовавшие о ее раздражении, прорезали лоб. — Неужели все саксы настроены столь мрачно? Отец Бруно ожидает наихудшего исхода только потому, что я заперла вас в курятнике на одну ночь. Вы, в свою очередь, ожидаете смертного приговора только потому, что я предложила вам еще раз помыться.
— Мое нынешнее безвыходное положение навевает на меня черные мысли, ответил Ротгар, обиженный ее отношением к себе.
— Боже, да оставьте вы свою неуемную гордыню. — Она вдруг изменила поведение, стараясь казаться нарочито веселой. — Как вы удачно заметили, я уже отмыла свою часть норманнских мужчин, поэтому вам никак не оскорбить моих чувств. Я сказала, что хочу поговорить с вами, а поэтому раздевайтесь и полезайте в лохань.