Ей захотелось закричать.
— Ax!.. — Его голос превратился в хрип, свидетельствующий об отвращении. Прикройся.
Он повернулся к ней спиной. Снова одев платье, она ожидала, когда же ее зальет, словно потоком, чувство облегчения, словно она наконец выполнила неприятное задание.
Но она ничего не дожидалась, его холодность глубоко ее уязвила.
— Мой муж не считал, что у меня такое внушающее только отвращение тело, сказала она, разглаживая ленточки, чтобы снова завязать их на шее.
— Твой муж? — Казалось, он давился этими словами, не мог их толком произнести.
— Его звали Ранульф Фитц Герберт. Он давно умер от раны, полученной в живот. — Она дотронулась рукой до правой части своего живота, вспоминая ужасную кончину Ранульфа.
— Ты до сих пор по нему чахнешь?
— Нет, — ответила она, иронично улыбнувшись. — Мы были женаты четыре года, он постоянно выполнял повсюду свой рыцарский долг. Он проводил день со мной, а неделю в другом месте. Всего-то мы, наверное, и были с ним вместе не больше четырех месяцев. Он был добрым человеком, но я давно привыкла жить без него, а не с ним.
— У тебя сохранятся и обо мне такие же воспоминания, если моя голова слетит с плеч, как ты на то рассчитываешь?
Она внимательно изучила его напрягшееся, такое неуступчивое тело. Отбрасываемые от огня тени обрисовывали его силуэт на фоне стены до малейших деталей — от торчащих стерней волос на голове до его непокорного мужского естества, все еще выпиравшего из штанов. Она знала, что ей никогда не забыть любого разделенного с ним момента. «Почему он отвернулся от нее? Почему?»
Ротгар, словно прочитав ее мысли, заговорил. Он заходил, жестикулируя, по хижине.
— Нет, я так не могу. — Чувствовалась вся глубина его отвращения и неприязни. Боже праведный, она заключила сделку, чтобы выйти замуж за любовника!
— Я не понял твоих намерений. Мне никогда еще не приходилось совокупляться таким образом.
Она закрыла глаза, охваченная безотчетной печалью, что Ротгар в этом смысле для нее потерян навсегда.
И вдруг она услыхала его безотчетный смех. Она открыла широко глаза от неожиданности.
— Неужели тебе всегда нравится самое худшее? Я имею в виду, что лучше всего заниматься любовью в таких местах, в которых не кишат вши и гниды. Где мягкий соломенный тюфяк и меха располагают к любви. Я не привел бы последнюю проститутку в такую хижину, где я должен выносить на ночь на мороз этот вонючий соломенный тюфяк, чтобы кишащие в нем паразиты не оказались в моих и без того остриженных волосах. Черт подери, как мне хочется, чтобы ты привела мне два бурдюка с вином!