Испугалась, что я сочту это за приглашение, догадался Фрэнсис, едва сдерживая улыбку.
— Я еще немного поработаю.
Шеннон облегченно вздохнула и открыла дверь.
— Хорошо, увидимся утром.
— Спокойной ночи.
Он опустился на еще хранящий ее тепло стул. Взял оставшийся на тарелке кусочек пиццы и, открыв портфель, достал несколько листков бумаги и карандаш.
Однако сосредоточиться на работе не удавалось. Фрэнсис смотрел на колонны и окна, на балконы и арки, а видел глаза и губы, плечи и шею…
Почему Шеннон вздрогнула от нечаянного, невинного прикосновения? Неужели он настолько ей неприятен? Если так, то дело плохо. Иногда между людьми возникает неприязнь на уровне подсознания, неприязнь, преодолеть которую практически невозможно, Но ведь они целовались в аэропорту и потом, во время церемонии бракосочетания, и Шеннон не кривилась, не поджимала губы. Они даже провели целую ночь в одной кровати!
И тут Фрэнсиса осенило. Шеннон вздрогнула отнюдь не от отвращения. И гнал ее с кухни вовсе не страх. По крайней мере, не страх перед ним. Фрэнсис вовсе не угрожал ее безопасности — он угрожал ее вере.
Судя по всему, она убедила себя в том, что любит Джейсона Крамера, и, будучи натурой цельной, вбила в голову, что будет любить всегда.
Но природа ломает любые умозрительные конструкции. Решив порвать отношения с Джейсоном, Шеннон оставила его в прошлом и таким образом оказалась свободной. Подсознательно Шеннон ощущала опасность свободы, а потому и согласилась с предложением отца. Брак по расчету позволял ей отгородиться от потенциальных соблазнов и хранить верность Крамеру.
Теперь Фрэнсис понял, почему его прикосновение вызвало такую реакцию. Шеннон почувствовала в нем мужчину. Значит, ледник начал таять?
Но не обманывает ли он самого себя? Не выдает ли желаемое за действительное?
Что ж, будущее покажет. Сейчас он был уверен только в том, что судьба преподнесла ему поистине царский подарок. Женившись на «Сазерленд Билдинг», Фрэнсис получил возможность добиться расположения красивой женщины. Конечно, эта задачка потруднее той, над которой он безуспешно бился уже не первый день, но приз стоил любых затраченных усилий.
Он посмотрел на лист и с удивлением обнаружил, что, сам того не замечая, набросал рисунок дома, предназначенного вовсе не для Вирджинии Костелло или ее дочери. В этом доме ему хотелось бы жить самому… вместе с Шеннон.
Только сначала надо растопить ледник.
Шеннон проснулась еще до того, как зазвонил будильник. Ей снилось, что она превратилась в мумию, погребенную в глубине раскаленной, лишенной воздуха пирамиды. Впрочем, кошмар имел вполне логичное объяснение: ворочаясь во сне, она сползла под одеяло, а сорочка опутала тело не хуже тех полосок ткани, которыми древние египтяне пеленали усопших.